Про люки, а точнее про их круглую форму,
на каждом втором инженерном собеседовании при трудоустройстве интересуются...токо в контексте канализационных...такой тестовый вопрос на общие технические знания есть в заданиях.
Зачем,мол,круглость то.
Хотя по мне таку - удобственнее эллипсные для спуска-подьёма.
И такие люки-есть у нас...хоть и немного.
Оне канеш дороже классических,поскольку с шарниром.
Про люки, а точнее про их круглую форму,
на каждом втором инженерном собеседовании при трудоустройстве интересуются...токо в контексте канализационных...такой тестовый вопрос на общие технические знания есть в заданиях.
Зачем,мол,круглость то.
Хотя по мне таку - удобственнее эллипсные для спуска-подьёма.
А ответ какой? Чтобы канализационщику легче было полезть в отверствие?
Как - то было много споров про Вузы.....Когда какой открылся, кто старше......Воспоминания очевидца тех дней, академика АН КазССР, декана химического факультета КазГУ Беремжанова Б.А.
Летом 1930 года была проведена реорганизация ВУЗов республики......
Скрытый текст
Отрывок из воспоминаний моего отца Б.А.Беремжанова, посвященный КазГУ - КазПИ и всему, что сопутствовало тогда обучению в ВУЗе. 30-е годы.
Воспоминания написаны в 1984г.
Летом 1930 года была проведена реорганизация ВУЗов республики. ПИНО (Практический Институт Народного Образования прим. Беремжанов Рустем) было упразднено. Сделали срочный выпуск 3-го курса. Студентов перешедших на 2-ой курс, вместе с имуществом ПИНО перевели в г. Уральск, во вновь организованный Педагогический Институт, который работает и поныне. А наш второй курс был переведён в Алма-Ату в КазГУ. КазГУ, первоначально, было открыто в 1928 году и имело в составе педагогический факультет. Предполагалось впоследствии открыть сельхозфак, медфак, и другие. Однако по всей стране началось разукрупнение ВУЗов и эти факультеты были открыты как самостоятельные институты.
Я стал студентом 3-го курса химического факультета КазГУ, через год КазГУ реорганизовали в КазПИ. В 1932 году мы выпускались из КазПИ.
18 октября 1930 г. студентов всех ВУЗов и техникумов г.Алма-Аты несколькими эшелонами отправили на уборку хлопка. Из бывших ПИНОвцев образовали 18-ю бригаду и отправили в октябрьское отделение совхоза Пахтарал. Бригада была дружная, хорошо работавшая, и до конца уборки мы занимали первое место по всему совхозу. Знаменитый Орловский, директор совхоза, приезжал к нам и проводил беседы. Помню, как он рассказывал о привезённой им из Америки хлопкоуборочной машине. На советской земле машина не захотела работать, и он заверял нас, что вскоре у нас будут свои машины.
1930 был первым годом, когда студентов, осенью, вместо учёбы стали посылать на сельхозработы. Эта повинность стала обычной и обязательной для студентов. В некоторых актах запрещалось отвлекать студентов от учёбы, но местные власти всегда распоряжаются в свою пользу. Пора навести порядок в этом вопросе, ведь более 50 лет (рукопись была написана в 1984 году), как студенты минимум один месяц из десяти положенных для учёбы проводят на сельхозработах. За пять лет накапливается пять месяцев. Колхозам и совхозам, куда направляются студенты, необходимо установить жестко контролируемые нормы проживания, питания и оплаты труда студентов.
Вернёмся в 1930-й. Не успели мы вернуться в Алма-Ату и приступить к занятиям, как нас третьекурсников, вызвали в Наркомпрос и командировали в районы для проведения всеобуча. Я попал в Челкарский район. До и сразу после революции в Казахстан делился на волости и губернии, летом, когда я ездил в Акмолинск, были округа и районы, а теперь весь Казахстан разделили на 122 района, с непосредственным подчинением республиканскому центру.
Мне до сего времени непонятно, для чего нужно было 122 районами руководить из Алма-Аты. Конечно, это привело к снижению качества руководства и возникновению перегибов.
В Челкарском районе, мы должны были всех детей школьного возраста охватить школой. По различным причинам, большое количество детей не ходило в школы. В большинстве случаев это обуславливалось отсутствием одежды. Приходилось, привлекая торговые организации, заниматься обеспечением, как одеждой, так и другим. Только месяца через два мы вернулись к учёбе в Алма-Ату.
Если с календарём в руках посчитать, то получиться, что в 1930 году, я, начиная с коллективизации в Оренбурге, 7,5 месяцев был в командировках, работая от разнорабочего до чрезвычайно уполномоченного Окружкома партии, и только 4,5 месяца учился. В следующем 1931 году нам также повезло, не успели закончить учебный год, как всех студентов КазПИ всех курсов и факультетов погрузили в эшелон и отправили в совхоз Киялинский, под Петропавловск. Как нам сказали на производственную практику. Мы работали в мастерских по ремонту тракторов “Интер” и комбайнов. Накоторые студенты обучились вождению. Когда поспел хлеб, все перешли на лобогрейки. Мы на практике поняли почему они так названы. Руководители нами председатель институтского профкома, впоследствии секретарь ЦК Компартии Казахстана, Мухаметжан Абдыхаликов и секретарь парткома, впоследствии многолетний министр Просвещения, Хамит Сембаев и другие.
Работали сутками, с энтузиазмом, наш труд был оценен. Многих наградили значком ударника. Сожалею, что не смог сохранить его. Я с гордостью носил бы свою награду первой пятилетки наряду с орденами и медалями полученными впоследствии.
Начался последний учебный год. Месяца через два, студентов 4-го курса вечером вызвали в зал Дома Офицеров, и объявили, что крайком нас мобилизует и командирует на хлебозаготовки, уполномоченными Казкрайкома. Несколько человек и я попали в Кзыл-Ординский район в бригаду тов. Снидкина (тогда замнаркома здравоохранения Казахстана). Я был направлен в Аламесекский подрайон, аул, кажется, пятидесятый. Положение было таково, что аул план поставок ещё не выполнил, оставалось поставить масло (выполнение 93%). Ознакомившись с ситуацией, провёл партсобрание, совещание Союза кощщи, Совета батраков, объехал всех задолжников. Убедился, что положение безнадёжно: собирать не у кого, агитировать и убеждать некого. Увидел опухших от голода детей. Моё положение оказалось тяжёлым, и план обязан выполнить, и по человечески голодным детям нужно помочь.
Квартировал я у председателя колхоза. К сожалению, я забыл его фамилию и имя. Помню, что это был расторопный, смекалистый молодой человек. Как-то вечером, он обиняками, намёками высказал мне идею выполнения плана поставок.
На территории нашего аула была переправа через большой канал, которой пользовались караванщики, доставлявшие зерно и другие продукты в лагерь повстанцев. Мы выставили заслоны и на третьи сутки задержали караван из девяти верблюдов. Троих караванщиков оставили в ауле, а пшеницу отправили на заготпункт, в счёт плана нашего аула. Так мы выполнили задание.
Этот план, осуществлённый от моего имени, у руководства аула зрел давно, но воплотить его от себя, не торопились, опасаясь мести повстанцев. Мне посоветовали не задерживаться в ауле и с председателем сельсовета, я выехал в Кзыл-Орду. Снидкин разрешил мне вернуться в Алма-Ату.
Я обдумывал этот случай с разных сторон. Но и тогда, и сейчас считаю выполнение плана за счёт повстанческой пшеницы справедливым и правильным.
Описанные здесь непрерывные командировки студентов то на сельхозработы, то на заготовку и выполнение плана поставок отрывали от занятий и значительно снижали качество приобретаемых знаний. Но это никого не беспокоило. Причиной было, мне кажется, что абсолютное большинство руководящих работников республики не имело высшего образования. Среди студентов говорили, что жена одного очень высокопоставленного чиновника (он был выдвиженцем) сказала своей дочери :
- Отец твой и не обучаясь стал ханом.
Дочь, послушав мать не стала учиться, но стала ли она ханум, я не знаю. Мы же, уже в практической жизни, навёрстывали, дополняли недополученные знания в ВУЗе.
Однако, поездки и командировки имели положительные стороны. Студенты приобретали навыки вождения сельхозтехники, её ремонта, знали не понаслышке жизнь и проблемы села, приучались быть самостоятельными и ответственными, умению принимать решения. Но с другой стороны, незнание жизни, неумение общения с людьми, большая власть, безаппеляционность юности наряду с высокими, жесткими требованиями сверху, зачастую приводили к совершению перегибов.
Помню, как студентов собрали в зал Дома Офицеров. Выступал Ф.И. Голощёкин, первый секретарь компартии Казахстана, оставив трибуну он вышел перед столом президиума и грозя нам указательным пальцем сказал: “Мы знаем, как вы учитесь, но посмотрим, как вы будете практически выполнять задания партии!”. Комментарии к таким угрозам не требуются.
Перегибы, на мой взгляд, результат неумения хозяйствовать, голого администрирования, желания любой ценой получить положительный результат, сохранить своё высокое положение. Перегибы привели к социальному явлению, “культурно” названному - “откочёвка населения”. Умалчивалось, что люди пухли от голода, умирали. Сотни тысяч казахов уехали за пределы Казахстана в Китай, Монголию, Афганистан, республики Средней Азии, Россию. По казахски активист назавался “бiльсенды”, их то и обвинил во всех грехах Ф.И. Голощёкин на митинге, по случаю отъезда из Казахстана. С тех пор это слово исчезло из казахского языка.
Голодающие люди часто встречались и на улицах Алма-Аты. Студентам приходилось отрабатывать, пропущенные из-за командировок, лабораторные занятия по вечерам. На пути домой, я часто встречал Ф.И. Голощёкина, который в сопровождении 2-3 человек шел, почему-то, пешком. Встречались мы на отрезке улицы Красноармейской (Панфилова) между Командирской (Кирова) и Артиллерийской (Курмангазы). Там же, попадался на глаза, один и тот же голодающий человек, который сидел или лежал, но всё время бормотал и причитал, призывая аллаха на помощь. Голощёкин, проходя почти перешагивал через него. Студентам, по очереди, вменялось в обязанность, в 6.30 утра брать подводу в больнице Красного Креста и собирать трупы умерших и замёрзших людей. После этого можно было идти на занятия.
Я не знаю, почему до сего времени, эти события, приведшие к смерти сотен тысяч людей в Казахстане, события произошедшие из-за умышленного или неправильного проведения политики партии в жизнь, не получили объективной, громковысказанной оценки и даже не были отражены в художественной литературе.