Алексей МАСЛОВ: «Ситуация, когда Китай контролирует столько же нефтяных активов, сколько и сам Казахстан, угрожает нацбезопасности»
Сергей ЗЕЛЕПУХИН / 11 мая 2012 года, № 17 (293)
Китайская тематика остается актуальной для Казахстана. Снова заговорить о ней заставляют негативные экономические тенденции, наметившиеся в последнее время в Поднебесной. В первую очередь речь идет о заметном замедлении роста китайской экономики, что уже в ближайшей перспективе может оказать отрицательное влияние на экономику нашей республики.
Прокомментировать риски для Казахстана в свете возможного усиления экономических проблем у нашего южного соседа мы попросили российского экономиста, профессора Национального исследовательского университета Высшей школы экономики РФ Алексея Маслова.
Не завоевывать, а покупать
Алексей Александрович, в последние годы Китай проводит активную экспансию в Центральной Азии. Вы, как нам известно, такие действия Пекина называете «китайской политикой взаимопроникновения». В чем ее суть?
– Эта политика возникла вместе с формированием китайской нации как таковой примерно во II-III веках нашей эры. Если вспомнить историю, то в III веке Китай тратил более 60% своего ВВП для поддержания близлежащих народов. Другими словами, он их не завоевывал, а покупал.
Китай в этом смысле сформировал уникальную систему даннической зависимости. Обычно мы привыкли считать, что, когда одна страна завоевывает другую, завоеванная платит непосильную дань. Китай же, когда приходил на земли современного Казахстана, Кыргызстана, Узбекистана, давал их правителям денег, славы и поддержки больше, чем они имели до того, как их «завоевали». Делалось это ради того, чтобы они признали власть китайского императора.
Как эта политика реализуется Китаем на современном этапе?
– Китаем реализуется точно такая же модель внешней политики, как и в далеком прошлом. Почему сейчас? Потому что ни в 50-е, ни в 60-е, ни в 70-е, ни в 80-е и даже в 90-е годы прошлого столетия у Китая не было достаточно для этого средств. Как только они у него появились, он вновь начал реализовывать прежнюю модель, которую я и называю «китайской политикой взаимопроникновения».
На современном этапе она преследует несколько целей: во-первых, вывоз избыточного капитала, во-вторых, поиск новых рынков энергоресурсов и, в-третьих, создание вокруг себя стабильного окружения. И, конечно, со своими азиатскими партнерами Китай чувствует себя более комфортно, чем с Россией и тем более с США.
В этом плане политика китайского проникновения идет не за счет поглощения других государств. Надо понимать, что по крайней мере в ближайшей перспективе Китай не намерен лишать своих соседей целиком или частично политической независимости. Речь идет о том, чтобы экономики этих стран, а также их людские ресурсы были «включены» в систему китайской экономики. При этом преследуется цель, чтобы все потоки капитала канализировались в сторону Китая. Это, на мой взгляд, для Китая очень гибкая и правильная политика.
А насколько Китай преуспел в реализации этой политики в Казахстане? И какие в связи с этим возникают риски?
– Можно сказать, что на Казахстан пришелся основной «удар» китайского капитала среди центральноазиатских стран, что, впрочем, и неудивительно, поскольку страна наиболее богата природными ресурсами и наиболее развита в плане образованности населения. То есть китайцам не надо заново переподготавливать ваши кадры.
Китай никогда не бьет в одну точку. Он наносит сразу множество четко выверенных точечных ударов. Особенно это касается тех китайских кредитов, которые были выданы Казахстану в 2008-2009 годах. В результате Китай, пользуясь кризисом, смог переподчинить себе часть нефтеперерабатывающих мощностей Казахстана, что, на мой взгляд, было одной из основных целей китайского руководства.
По оценкам экспертов, сегодня эта часть составляет более 40%. Также есть экспертные оценки, согласно которым контролируемая Китаем доля в казахстанской нефтепереработке и нефтедобыче уже равна доле Казахстана. И, на мой взгляд, ситуация, когда Китай контролирует столько же нефтяных активов, сколько и сам Казахстан, угрожает национальной безопасности.
Почему Вы так считаете?
– Дело в том, что когда одна страна отдает контроль над определенной отраслью или активом другой стране больше блокирующего пакета акций, равного 25%, то возникает целый ряд рисков.
Во-первых, страна, в нашем случае Казахстан, начинает быть подвержена тем же флуктуациям (в данном случае имеются в виду колебания или изменения, которые могут вывести систему из равновесного состояния), что и сам Китай. Это означает, если в Китае возникнут социальные дисбалансы, экономический кризис, дестабилизация, то они будут отражаться и на Казахстане. Это то, что называют последствиями системы взаимозависимого развития.
Во-вторых, возникает вопрос: куда будут канализироваться средства, полученные Китаем в Казахстане? Если они реинвестируются обратно в экономику вашей страны на 60-70%, то это прекрасная модель. Но дело в том, что эти средства канализируются через китайские банки. То есть, по сути, происходит вымывание по крайней мере части средств из казахстанской экономики.
Формально эти деньги попадают в нее через китайские кредиты. Но, учитывая то, что многие из них являются связанными, то есть выдаются на условиях, что на эти средства будут привлекаться китайское оборудование и рабочая сила, получается, все эти средства вновь возвращаются в Китай.
В-третьих, происходит ограничение свободы Казахстана в экспорте части энергоресурсов. Это означает, что в случае возникновения более привлекательных предложений, касающихся экспорта нефти, ваша страна не сможет ими воспользоваться в полной мере, в какой бы ей хотелось.
И что в итоге получается?
– Все это ведет к появлению в стране компрадорского класса, то есть людей, которые связывают свою жизнь, свое процветание, будущее своих детей с Китаем. Они могут относиться к нему критически или наоборот, но в любом случае они своими действиями будут поддерживать его развитие. В результате казахстанская экономика постепенно вращивается в экономику Китая.
Но не только Казахстан попал на этот крючок. Куда хуже обстоят дела в Таджикистане, где экономика меньше и практически полностью развивается на китайские кредиты. Очень серьезная ситуация в Кыргызстане, где более 800 тысяч человек задействованы в торговле китайскими товарами. То есть Китай, по сути, сегодня использует страны Центральной Азии в своих интересах.
Что хорошо для Запада, то плохо для Китая
Насколько модель ведения бизнеса китайцами отличается от общепринятой западной модели?
– Надо учитывать, что Казахстан, несмотря на свое азиатское месторасположение, через СССР был так или иначе включен в западную модель развития. И так уж получилось, что нас приучили соблюдать международные законы. Китай же по-другому смотрит на вещи. Например, когда заключаются двухсторонние соглашения, мы предполагаем, что они заключаются между равными партнерами и должны быть взаимовыгодными. Китайцы, напротив, пытаются вытеснить своего партнера из бизнеса, часто разумно полагая, что, к примеру, с добычей и переработкой нефти они справятся лучше, чем казахстанские компании.
Китай считает, что западная модель ведения бизнеса, которая используется и в Казахстане, мешает его развитию. Вот откуда настойчивое стремление китайцев добиться снятия таможенных барьеров для экспорта своей недорогой продукции.
В этом плане какие есть риски для Казахстана?
– Такой политикой Китай фактически обескровливает местную промышленность. То есть Китай рассматривает близлежащие с ним страны как рынки сбыта, а не как место для развития перерабатывающего производства и обеспечения занятости местного населения.
Как ни странно, здесь мы видим воспроизводство колониальной модели, ведь то же самое в свое время делали англичане, испанцы и португальцы, которых мало заботило процветание и благосостояние населения колоний. Китай делает это очень вежливо, но если модель довести до логического конца, то это будет означать окончательное уничтожение перерабатывающей индустрии внутри страны и приведет к маргинализации рабочей силы, то есть к потере ею своих профессиональных навыков.
Войти
Регистрация
Тема закрыта
Наверх
