![](https://vse.kz/public/style_images/osnovnoi34/icon_users.png)
![-](https://vse.kz/public/style_images/osnovnoi34/star_off.png)
![-](https://vse.kz/public/style_images/osnovnoi34/star_off.png)
![-](https://vse.kz/public/style_images/osnovnoi34/star_off.png)
![-](https://vse.kz/public/style_images/osnovnoi34/star_off.png)
![-](https://vse.kz/public/style_images/osnovnoi34/star_off.png)
Лучше всех
подростки дети и родители жизнь
![Лучше всех](https://vse.kz/uploads/blog-0123377001516643628.jpg)
Золотая медаль манит Милану уже несколько лет, и каждый раз чашу весов перевешивает что-то другое.
После каникул, выбившись из режима, мы с мужем решили укладывать детей в 9 - пока утолишь внезапный приступ голода и жажды, пока игрушки соберут (это если силы будут попросить и напомнить), пока зубы почистят (Алан всегда тащит стул и вытягивает из стакана щётку старшего брата, нам не доверяет: вдруг поменяем на другую)...
Ложимся в 10, еще минут 15 уходит на болтовню, снова выпить воды и пообниматься. Зато можно легко встать в 7.
- Доча, теперь у нас такой режим. Если есть вопросы по домашке, помогаю до 9 вечера. Потом готовимся ко сну.
- Но я не буду успевать всё! - Милана чуть не плачет, она только вернулась с рисования, поужинала, через полчаса ей идти на тренировку, а домашку делать еще позже
- Всё, это что?
- Учиться
- Оценки выбираешь ты сама. Тут как хочешь
- Решать твою дурацкую арифметику!
- Нет, это принципиально. Решать надо, всего 4 задачи в неделю.
- На изо ходить!
- Сама смотри. Хочешь - ходи, нет - так нет.
- Ты хочешь, чтобы я бросила ушу!
- Мне бы хотелось, чтобы ты научилась сама определять нагрузку и, если зашиваешься, ходить для здоровья.
- Но я хочу золотую медаль!
![:weep:](https://vse.kz/public/style_emoticons/default/weep.gif)
- Да, хочешь. Значит, ближайшие полгода ради этого тебе нужно заниматься по 2 часа в день. Сможешь?
Cама смотрела "Движение вверх" и видела, как надо выкладываться на тренировках, чтобы стать чемпионом. Ты к этому готова?
- С чего ты так решила? вы с папой не спортсмены, и не тренера, вы ничего в этом не понимаете!!!
Папа был от таких слов в ярости: его авторитет умножили на нуль и он едва сдержался, чтобы не высказать, что он думает про такую наглость
![:mad:](https://vse.kz/public/style_emoticons/default/mad.gif)
- Да, не понимаем. Ты права, не тренера и не спортсмены. Поэтому лучше спроси тренера. Можно подойти и задать вопрос: "Сергей Петрович, чтобы мне в марте или летом получить золото, что нужно делать?"
Это Милану успокоило. Даже если родители 100 раз правы (подростки вообще думают ровно наоборот
![:fie:](https://vse.kz/public/style_emoticons/default/fie.gif)
Милана высушила слёзы. Она перестала чувствовать себя жертвой. И, немного подумав, сказала деловым тоном:
- А вообще-то, я хожу на ушу только ради золотой медали. Мне больше нравится рисовать. Но из-за спорта я не успеваю рисовать и злюсь, что у меня мало получается.
- Хорошо, что ты это поняла и увидела. Стоило так загоняться?
Улыбается.
- Если тебя тянет рисовать, надо рисовать. Талант - это 99% труда и 1% Божьего дара.
Везде первой хочешь быть. А ведь дело не в том, кто ты на фоне других, а чего ты достигла в какой-то области. Сперва для себя, потом, как обретёшь мастерство, для людей.
Остальное не имеет значения. Я очень хочу, чтобы отменили золотые медали - это показуха. которая бессмысленна. Не тот стимул. А вот когда после школы будут выходить специалисты и мастера в каких-то делах - это будет прекрасно!
![:rotate:](https://vse.kz/public/style_emoticons/default/rotate.gif)
Хорошо, что мы это выяснили и Милана согласилась хоть в спорте не быть первой...
- Мама, но я ведь хочу и рисовать лучше всех.И злюсь, когда делаю хуже других
- Понятное дело. У многих так. Можно перестроиться
- А что будет, если не перестроюсь?
- От эгоизма талант превращается в пыль и исчезает
- Выходит, я хочу перестроиться только из страха - с досадой признаёт Милана
- Ну и пусть. Пока вот такой стимул. Потом всё может измениться. Если хочешь и просишь Бога помочь, то получится.
...Это задача на много лет вперёд. Хорошо, что современные дети могут начать решать её уже сейчас, стартанув одновременно с родителями.
Достаточно увидеть путь и захотеть по нему пройти...
Остальное сложится.
"В чём опасность раннего развития"
Одаренные дети вырастают, и оказывается, что жить бывшему вундеркинду очень трудно
— Вы мне ничем не поможете.
Девушка не спрашивала, а утверждала. Возражать ей («А вот и помогу!») показалось мне глупым, сразу соглашаться — еще глупее, поэтому я промолчала, и мы просто рассматривали друг друга.
Девушка была невысокой, полненькой, с маленькими ступнями и кистями рук. Лицо наполовину прикрывали неровно обрезанные темные волосы. Симпатичная или нет — понять было невозможно. На лице девушки лежала тень, и она падала не только снаружи, от волос, но и, если можно так выразиться, изнутри. Природы этой тени я не понимала, потому что присутствия большой психиатрии не чувствовала. А что же еще?
Мать очень просила меня: две попытки самоубийства почти подряд, второй раз едва откачали, единственный ребенок, умный, талантливый, любимый, всегда все было хорошо — и вот, лекарства тоже не помогают… Я позволила себя уговорить, а теперь об этом почти жалела.
— Женя, сколько вам лет?
— Двадцать один. А сколько бы вы дали?
— Я бы затруднилась с ответом, — честно ответила я.
— Я все равно не буду жить, — равнодушно сказала девушка. Рисовки в ее утверждении почти не было, и это пугало больше всего. — А все, что вы придумаете, чтобы мне возразить, я могу сказать сама себе перед зеркалом. И оно совершенно ни в чем меня не убеждает.
Я кивнула, соглашаясь. Знакомое ощущение: все аргументы, которые вы можете привести по тому или иному вопросу, я знаю и сто раз проговаривала сама себе. И ни в чем саму себя не убедила.
— Скажите, Женя, ваши трудности, в чем бы они ни заключались, начались когда?
— Когда? — Женька задумалась, потом неуверенно предположила: — Ну, наверное, когда я родилась? Ведь если я сейчас хочу умереть — молодой и здоровой, то, наверное, уже само мое рождение было ошибкой?
Этому утверждению нельзя было отказать в некоторой логичности, но меня, конечно, интересовало нечто совсем другое.
— Ладно, сформулирую иначе: когда вы поняли, что многое в вашей жизни идет не так, как вам бы хотелось?
— А у вас что, неужели все идет и шло как вы хотели? — с некоторым вызовом вздернутый подбородок: эка я вас…
— Да. Не совершенно все, конечно, но по преимуществу.
Женька сразу поняла, что я не вру, и снова сникла.
— Так когда?
Поняла, что не отстану, и ответила:
— В конце десятого класса. Мне было тогда 14 лет… и у меня как раз вышла вторая книжка.
— Спасибо, Женя. Теперь я хотела бы поговорить с твоей мамой. Она ведь сидит в коридоре?
— Как? — Женька удивилась так искренне, что даже немного ожила. — А у меня вы больше ничего не спросите?
— Может быть, потом…
***
— Я довольно быстро сообразила, к чему идет. И ему говорила, умоляла даже. Он меня не слышал. Мы тогда и к вам приходили, вместе с ним, то есть все вместе. Вы сказали: все этапы должны быть пройдены, вы отнимаете у дочери детство, это не пройдет для нее бесследно. Он потом сказал: боже, какая ерунда все эти психологи! Напыщенные неудачники, думают, что что-то понимают в жизни, но это же смешно!
Я их тогдашних, конечно, не помнила — сколько лет назад это было?
— А кто такой «он»? Ваш муж, отец Женьки?
— Да, он. Если бы вы знали, как я сейчас себя ненавижу — за глупость, податливость, за честолюбие, ведь и оно у меня тоже было — чего тут скрывать и все валить на мужа.
— Ненависть — сильное чувство, но оно редко бывает конструктивным, — заметила я. — Расскажите лучше о хорошем, как я понимаю, его было много…
***
Для женщины это был первый брак, для мужчины — третий. В двух предыдущих у него тоже были дети — дочь и сын, но он фактически не занимался их воспитанием. Дочь, уже взрослая, замужняя, жила где-то обычной и благополучной жизнью, а с сыном что-то не сложилось — она точно не знает, но были какие-то довольно крупные неприятности, они с бывшей женой бессильно и громогласно обвиняли друг друга, она как-то оказалась свидетельницей.
Брак был по любви. Он казался ей потрясающим: зрелым, красивым, талантливым. Он всегда прекрасно рисовал и очень хотел стать свободным художником, но его родители сказали: это не профессия, которой можно заработать кусок хлеба, он послушался и стал архитектором. Все говорили, что хорошим.
Когда она забеременела, он проявлял такое внимание и такую чуткость к ее состоянию, что ее подруги буквально плакали от зависти. Он говорил: я так счастлив, что у меня наконец-то будет ребенок! Она иногда думала: а как же два предыдущих? Но ей все равно было приятно, что ее ребенок — главный. Он целовал ей руки, дарил разноцветные гладиолусы и говорил: вот увидишь, я буду замечательным отцом!
Но когда Женька родилась, он как будто забыл обо всех своих обещаниях. Она крутилась в детско-пеленочно-бутылочной карусели, потом у нее был мастит, потом у Женьки — воспаление среднего уха… А у него — новый проект, поездка с друзьями на этюды, и «доброжелатели» уже намекали ей, что у него новый роман… а чего ж ты хотела, тебя все предупреждали, надо же было понимать, когда ты…
В три с половиной года Женька по кубикам выучилась складывать слова и вслух прочитала папе что-то из азбуки. И приблизительно тогда же нарисовала совершенно потрясающего петуха с хвостом-радугой.
Ей показалось, что она в реальности услышала, как у него в голове щелкнул какой-то переключатель. Он сказал:
— Гляди-ка: все-таки не зря я выбрал для дочери такое имя — Евгения. В нем есть правильный корень.
И все стало, как он обещал ей когда-то. Он занимался дочкой с утра до ночи, он повсюду таскал ее за собой, он не только баловал, но и умно, внимательно, требовательно учил дочь, открывал ей мир. Женька ходила за папой как хвостик, а у нее вдруг неожиданно появилось свободное время.
У него было много знакомых. Он устроил выставку Женькиных рисунков. О ней написали в трех газетах. Какой-то телеканал взял у Женьки интервью. Женька попросила себе для телевизора длинное платье «как у мамы» и «настоящую прическу».
— Ты работаешь в издательстве, — сказал он ей. — Это очень кстати. Я думаю, что из Женькиных рисунков с ее же подписями получится отличная книжка.
— А может быть, детский сад? — осторожно спросила она. — Перед школой рекомендуют…
— Но что она будет там делать?! — искренне удивился он. — Там же все намного ниже ее по развитию. Ты же сама видишь: она на равных разговаривает со взрослыми людьми, интересуется устройством мира…
— Это так. Но при этом Женька совсем не умеет общаться с ровесниками, — возразила она. — И школа…
— А зачем это ей? Всем интересно общаться, быть с равными или с теми, кто выше по развитию. Разве ты сама не так думаешь? — он подмигнул ей, и она поняла его намек. — А насчет школы я как раз размышляю. В первом классе ей откровенно нечего делать, ведь она легко решает задачи для третьего класса и пишет философские рассказы — ты же сама их читала.
— Но как же? У нашей Женьки не будет «первый раз в первый класс»?
— А зачем это ей?
Вместо первого класса у Женьки была вторая персональная выставка.
***
— Ты не одна такая, — сказала я Женьке. — Поверь мне, не одна. Вас таких на самом деле много, почти столько же, сколько детей с задержкой развития. У тебя получился злокачественный вариант, потому что твое преходящее вундеркиндство раздули в слишком большой, лоснящийся, переливающийся всякими красками пузырь. Когда он лопнул, тебе пришлось туго, я понимаю. Жизнь как будто бы потеряла все краски, но то были краски мыльного пузыря. Теперь надо оглядеться и увидеть настоящее. Если ты сейчас перетерпишь, стиснув зубы, то потом, с годами, все-таки привыкнешь жить в обычной жизни обычным человеком, найдешь в ней много радости, любви, творчества.
— Я не хочу обычным, — сказала Женька. — Не могу и не хочу. Зачем это мне?
— Просто чтобы жить. Найти свое место и жить.
— Мое место здесь если и было, так оно… заросло давно.
— Можно устроить прополку.
— Зря вы это говорите… просто чтобы сказать… все зря.
***
Недавно я узнала, что Женька все-таки умерла, покончила с собой.
Этот материал я посвящаю ее памяти.
Кто знает, может, он вовремя предостережет какого-нибудь родителя и облегчит вхождение в обычную человеческую жизнь двум-трем детям с общей ранней детской одаренностью (именно так на русском языке называется этот феномен). Женьке, я уверена, понравилась бы эта мысль, ведь она в конце своей недолгой жизни все время спрашивала: значит, все было зря? Все напрасно?
Ничего не бывает напрасно — так я думаю.
Катерина Мурашова