Ермек Турсунов: Как я ногу лечил
Почему состояние отечественной медицины связано с процентом голосов за «Нур Отан» на выборах
Заболела нога.
Ну, заболела и заболела. Я с пяти лет в футболе, поэтому боль в ноге - это как «здрасьте». Это как сопроводиловка по жизни. Не голова же у футболиста должна болеть.
Хуже, когда ничего не болит. «Это значит, что ты уже умер», - так говорил наш легендарный тренер Анатолий Михайлович ИОНКИН.
Обычно как? Поболит, поболит - и перестанет. А тут почему-то не проходит. И с каждым разом всё хуже и хуже.
И пошел я по врачам. И стали меня лечить.
Вначале лечили (извините) от грыжи в паху. Сказали, что у меня там что-то зажало и мешает. Хотя, признаться, ничего такого я у себя – там – не чувствовал. Наоборот. Чувствовал необыкновенную легкость в движениях и никакой зажатости.
Но на то они и врачи. Они ведь знают. Мы им верим.
Прошло недели две. Курс закончился. Не помогло.
Пошел к другим.
Эти сразу положили меня на американский стол. Стали вытягивать. Оказывается, нет у меня никакой грыжи. Зажало в другом месте – нерв в позвонке. Надо его теперь высвободить.
Прошел курс. Вытянули меня на пару сантиметров. Нога все так же. Но теперь она похолодела.
Пошел к третьим.
Эти сказали, что нужен массаж. Сказали, что это последствия травмы, которую я якобы получил когда-то давно, но она заявила о себе сейчас.
Ну, хорошо. Пусть так.
Мяли меня долго. Раз десять.
Не помогло.
Пошел к четвертым…
Так незаметно пролетело четыре месяца. Я стал привыкать к тягостной обстановке больницы. К людям, томящимся в коридорах, к детскому плачу, к белым халатам.
В последний раз к врачу я уже не дошел. В буквальном смысле. Оставил было машину на парковке и отправился пешком. Ну, сколько там идти до клиники? Метров сто, наверное. Не дошел. Нога отнялась. Не ходит.
Сел я на скамеечку, благо рядом оказалась, и просидел так минут сорок. Ждал, пока нога в чувство придет. А она не приходит.
Пришлось звонить друзьям. Приехали, забрали. Через пару дней пустили шапку по кругу, купили билет на самолет и отправили в Сеул. К своим знакомым врачам. Они, оказывается, все давно и бесповоротно ездят лечиться в Корею.
Те, кто побогаче, летают в Европу. В Израиль. Кто совсем забурел – те в Америку. Даже рожают там. Говорят, выгодно. Ребенок сразу получает американское гражданство.
Ну, мне это ни к чему. Я рожать не собирался, да и денег таких нет. Я полетел лечиться по бюджетному варианту.
Прилетаю. Встречают меня корейцы в аэропорту и прямиком - в свою клинику.
В течение дня установили диагноз. Тромбоэмболия. Звучит жутковато. Я такого слова-то не слышал никогда.
Если перевести на человеческий язык – тромб в сосуде застрял, оказывается, под коленом и не дает крови циркулировать нормально. Оттого и боль.
У меня паника – играть смогу? Корейцы качают головами, говорят, что о футболе речи не идет. Тут ставки повыше. Мол, мне в каком-то смысле даже повезло. Тромб мог уйти куда угодно. Например, в сердце. И тогда каюк. Или в мозг. Тогда инсульт. И пока я все эти четыре месяца шарахался по нашим врачам, тромб затвердел и врос в стенку сосуда. Теперь его оттуда никак не выковырять. Вот если б я раньше приехал…
Словом, теперь нужно лечиться, и сколько оно продлится, это лечение, один Аллах, то есть теперь уже Будда, знает.
Между прочим, как выяснилось, массаж при таком диагнозе категорически противопоказан. То есть я мог прямо на массажном столе, где мне разминали ноги, там их и откинуть. Пронесло.
В итоге провалялся я в «ихней» клинике «Асан» 28 дней. Отпустило. Вернулся домой с кучей лекарств. Через три месяца должен снова явиться к лечащему врачу. В Сеул. Там мне окончательно скажут – что делать дальше. Но предпосылки хорошие. Динамика есть. Очень надеюсь, что вернусь на поле. Играть хочется.
Теперь неудобные вопросы.
Доколе?!
Нет, не так. Не моя риторика.
Давайте рассуждать здраво.
Кто у нас нынче министр здравоохранения? Я не знаю. В интернете рыться неохота. Какая разница, по большому счету? Они так часто меняются. На ситуацию в целом это не влияет.
Допустим, напишу я министру письмо и спрошу, как он собирается поднимать уровень и всё такое прочее. Ну, во-первых, мое письмо там никто не прочитает. Во-вторых, если и прочитает – что с того? Ну, пришлют ответное письмо. Напишут: мол, спасибо за сигнал, дорогой товарищ, мы примем к сведению, что да, имеются у нас еще на местах отдельные недостатки, недочеты, но в целом за отчетный период процент успешных операций превзошел предыдущий, что проделана большая работа по повышению и предотвращению… И всё такое прочее. Мне это надо?
Зачем вообще в тысячный раз заводить пустой разговор о том, что медсестра только с третьего раза попала мне в вену, что цены не соответствуют уровню обслуживания, что сам уровень подготовки медперсонала в ваших профильных вузах… бла-бла-бла…
Сколько их - просьб, обращений, требований и жалоб - поступает, например, в день в какую-нибудь затрапезную районную поликлинику? Сколько у каждого из нас историй про врачебные ошибки и общий уровень медицины в стране?
Мне думается, что на эти вещи нужно смотреть шире. Министр же не виноват в том, в чем мы, собственно, оказались и живем. Так что вопрос надо ставить по-другому.
К примеру.
Вот когда нас будут принимать в ряды этих 30 самых развитых, мы ведь там нужны будем все здоровые, красивые и радостные? Кривые, косые и нерадостные там, в этих тридцати самых развитых, никому не нужны. А так хочется дожить. Так хочется посмотреть, хотя бы одним глазком, как все это будет происходить.
Наверняка в торжественной обстановке. С размахом и несусветной помпой. Это мы уже научились делать. Той – это наше всё. Той – это святое.
Наверняка приедут знаковые господа со всего мира и устроят грандиозные смотрины. А на что, собственно, смотреть-то?
Учиться своих детей после обязательной школы мы отправляем подальше, потому как здесь не хочется платить за «разводные» зачеты и дипломы. Отправляем в надежде – авось зацепятся и останутся там, а мы и рады.
Рожать неплохо бы, оказывается, – в Америке. Ну, на крайний случай, где-нибудь «в европах». Или – в Дубаях.
Отдыхать тоже лучше подальше от своих. Мальдивы и Сейшелы – это мечта. Это не для всех.
Для всех – Турция. Или Иссык-Куль. Или Алаколь. Для оставшихся – сковородка на Капшагае и комары в Боровом.
Лечиться мы ездим опять же подальше «отсюдова», поскольку своим доверия уже нет.
И вот я думаю.
Почему такие важнейшие вопросы своей жизни, как здоровье и образование, мы пытаемся решать вдали от родины? Почему вообще мы так боимся близких контактов с ней, с родиной? Почему мы не торопимся ей доверять? Мы предпочитаем любить ее на расстоянии и стесняемся, как дальней родственницы из аула, которая вдруг нагрянула с бараном в багажнике.
Нас смущает ее неказистый вид, провинциальные манеры, хотя где-то глубоко в душе мы жалеем ее и даже любим. Но нам досадно. Нам стыдно. У нас натянутые улыбки и напряг в голосе. И непонятно уже, кто у кого в гостях. Но мы уже точно не хозяева у себя дома. И что остается делать?
Мы включаем терпение и ждем. Ждем, когда же она уберется. А она не уходит. Ей понравилось. Ей вообще не хочется в аул. К своим. Что тогда?
Мне нравится поговорка: «Қонағын сүймеген баласын ұрады, немесе үйін сыпырады». В вольном переводе – «Если гость достал, то хозяйка затевает генеральную уборку или колотит ребенка». Просто и гениально.
Да. Чуть не забыл. Мы сразу прячем деньги и драгоценности. Подальше. Причем так, чтобы их не забрали под разными благовидными предлогами уже другие гости – реформаторы из Нацбанка. Получается плохо, поскольку они – хитрее. Их доводы – жалостливее, и ситуации, в которые они всякий раз попадают, заставляют нас вынимать из самого дальнего чулка последний занак.
Странно, конечно.
Мы привыкли к жизни плохого качества. Если у нас получается что-то самоценное, мы удивляемся. Поскольку нам не нужно объяснять смысл лозунга: «Помните! Если вы поддержите отечественного производителя, то вы наверняка навредите отечественному потребителю».
Мы привыкли к плохим детсадам, никудышным школам, продажным вузам и беспощадным больницам. Мы не верим себе. Мы разочаровались и разуверились. Мы убеждены, что всё будет как обычно. Нас обманут. Нас не вылечат. Нас разведут. Нас, в конце концов, ограбят и обворуют.
Интересно – как долго будет продолжаться этот так называемый «транзитный период»? Что-то меня стало напрягать это затянувшееся ожидание на нейтральной полосе. Когда ж мы, наконец, сдвинемся с места и полетим?
Вот о чем я думал, пока мотался туда-сюда со своей ногой.
Между прочим, в том же самолете в Сеул я заметил, что примерно треть пассажиров ведет разговоры о своих болячках. На обратном пути многие были уже после операций: в гипсе, в корсетах, в креслах на колесах…
Все это называется медицинским туризмом. Тоже новое для меня понятие. И в Корее это дело поставлено на широкую ногу. Есть специализированные клиники, ориентированные на «совок». Есть уже врачи, которые специализируются на совковых болезнях.
Если, к примеру, приехал казах, то у него, как правило, высокий холестерин. Мясоеды все.
Если из России - то в основном печень. Пьют.
Это как у Жванецкого: на юбилее по приглашенным врачам можно определить диагноз юбиляра.
Что касается уровня медицины, то запомнилась операционная, куда меня привезли на каталке. Оборудование там было, я вам скажу… Что-то подобное я видел у нас на Байконуре. Космос, короче.
Так что я не уверен насчет тридцати развитых. Признаться, я слабо верю даже в расширенный список до ста. Потому как проблему со своей ногой я напрямую связываю с тем, какой процент голосования за «Нур Отан» показали последние выборы и сколько человек собралось на последний концерт кайратнуртаса.
Войти
Регистрация
Тема закрыта
Наверх
Как мы вообще ещё существуем 
![Кому в Астане жить хорошо? Том 8 [часть 27] - последнее сообщение от Komandante Che](https://vse.kz/uploads/profile/photo-thumb-230328.png?_r=1491920948)
