Молодые бродят лунатиками, задевая макушками облака. В редкие минуты пробужденья взор их отдыхает на отрадных картинах: горы, солнце, небо. Там чисто и светло. Там, за рекой в тени деревьев, притаилось в засаде их безжалостное счастье, нетерпеливо тискающее в кармане свой подарочный кистень.
Согбенное летами старичье пялит очи долу, привыкая к мысли о последнем приюте. Пожилой взгляд, уже заплывающий дымкой милосердной катаракты, все еще видит грешную землю, покрытую слоем угревой сыпи. Возьмите напрокат это безотрадную панораму, выполненную пристальной камерой Тарковского, и содрогнитесь в брезгливости.
Ибо город наш покрывается грязью, как зарастает неопрятной щетиной угрюмый клошар, злобно роющийся в помойном баке. Пройдите по спальным районам, где выстроились в барачном строю обветшавшие «хрущевки» и казарменные «брежневские» панельки, выведенные на «Орбиту» хлопотами развитого социализма. Помойка начинается в подъездах: окурки, подсолнечная шелуха, аммиачная вонь сортира и кошачьих меток, одноразовые шприцы, тампоны с пятнами крови, липкие кляксы жеваной резинки, банановая кожура, мандариновые шкурки, целлофановые обертки, мятая фольга, пыль, грязь, битые стекла слуховых оконцев, покалеченные фрамуги, обезображенные надписями панели с облупившейся штукатуркой. Зато бронированные двери квартир хороши и надежны, как банковские сейфы, как танковые люки, как герметические запоры реактивных самолетов и свинцовые изгороди рентгеновских кабинетов. За ними – сноровисто уложенные ламинатные плитки, заботливо выутюженные левкасом стены, старательно загрунтованные дешевым шиком обоев. Там самодельные арки дверных проемов, звукоизолирующая тугоухость стеклопакетов, чистота ароматизированных унитазов, словом, весь этот нехитрый бюргерский уют, трогательно притворяющийся богатством. А перед входом в подъезд валяются туго набитые отходами пластиковые мешки – нести их к бакам лень, да и контейнеры далеко - так, видимо, полагают подростки, которым, как правило, поручается эта домашняя обязанность – «вынести мусор». Подростки собираются стайками на детских и спортивных площадках, пьют пиво на особый манер: не вскидывая головы, но задирая как можно выше руку с бутылкой, «по-западному». Бутылки валяются вокруг в живописном беспорядке стреляных гильз. Субтильные барышни в коротких майчонках, не прикрывающих пробитого дикарской серьгой пупка, в голос и со знанием дела ругаются матом под одобрительное ржание друзей и подруг. Никому не приходит в голову одернуть их зычным, властным окриком взрослого человека: то ли боятся, то ли считают: «не мое дело». Что, впрочем, одно и то же.
«Не мое дело» в корне противоречит сути республиканской идеи, которая как раз предполагает участие каждого в делах, которые касаются всех. Если человек прячет свое тело в бронированный комфорт собственной квартиры, на которую хватило денег, дышит сомнительно кондиционированным воздухом своего видавшего виды автомобиля, пьет дистиллированную воду пластиковой бутылки и ему все равно, что творится за оконным проемом стеклопакета, значит, он не доверяет реальности, подменяя ее синтетической картинкой телевизора, где без устали резвятся мелкие бесы и бесенята, неумело притворяющиеся богами и богинями в «звездном» чине. Допустим, кто-то все же взглянул окрест и душа его уязвлена стала роковым несовершенством мира. Что ж, пойдет он подъезд подметать? Ругаться с домоуправом? Попытается договориться с соседями о порядке уборки лестничных клеток? Едва ли. А вот употребить немыслимые усилия: продать, заложить, перехватить, взять неподъемный кредит и съехать с опостылевшей, замызганной «хрущебы» в «пентхаус», в элитные хоромы, где всегда чисто и светло и за каждым оконцем закреплено особое солнце, – на это, пожалуй, он решится. Только вот «пряников сладких всегда не хватает для всех», и есть большая вероятность заполучить вместо пряника дырку от бублика. И что же? Мир несправедлив? Разумеется. Но это грустное обстоятельство, все-таки, не дает повода для свинского поведения.
Протестантская этика, благодаря которой, если верить Максу Веберу, появилось и взросло «западное» благополучие, учит человека уважать хотя бы то немногое, что у него есть, содержать его в образцовом порядке и по мере сил своих приумножать. По мере сил! Хорошо, вовсе не обязательно всем подряд записываться в протестанты. Но и «великим комбинатором», который желает взять миллион, причем не частями, а сразу, дано стать далеко не всякому. С этим обстоятельством нужно смириться и попытаться, подобно Остапу Ибрагимовичу», пойти в управдомы. Или, наконец, выбрать такого управдома, который будет следить за элементарным порядком. Может быть, окружающее пространство, избавленное от грязи, покажется не таким уж тусклым и безрадостным, а мир, наконец, избавится от навязчивого сравнения с бардаком?
Все эти ламентации можно считать типичным старческим брюзжанием. Если бы не сводки новостей, бесконечно живописующие один славный итальянский город, родину знаменитого ликера «Амаретто». Неапольская фантасмагория, обернувшаяся непроходимо зловонной реальностью, с которой не может справиться даже Берлускони, которому сам черт не брат, ясно указывает дорогу, по которой может пойти страна, если у подавляющего числа ее граждан «ум с сердцем не в ладу».
Ох, недаром учил один хрестоматийный персонаж: «Проснулся? Приводи планету в порядок»…
Казалось бы, чего проще?
Согбенное летами старичье пялит очи долу, привыкая к мысли о последнем приюте. Пожилой взгляд, уже заплывающий дымкой милосердной катаракты, все еще видит грешную землю, покрытую слоем угревой сыпи. Возьмите напрокат это безотрадную панораму, выполненную пристальной камерой Тарковского, и содрогнитесь в брезгливости.
Ибо город наш покрывается грязью, как зарастает неопрятной щетиной угрюмый клошар, злобно роющийся в помойном баке. Пройдите по спальным районам, где выстроились в барачном строю обветшавшие «хрущевки» и казарменные «брежневские» панельки, выведенные на «Орбиту» хлопотами развитого социализма. Помойка начинается в подъездах: окурки, подсолнечная шелуха, аммиачная вонь сортира и кошачьих меток, одноразовые шприцы, тампоны с пятнами крови, липкие кляксы жеваной резинки, банановая кожура, мандариновые шкурки, целлофановые обертки, мятая фольга, пыль, грязь, битые стекла слуховых оконцев, покалеченные фрамуги, обезображенные надписями панели с облупившейся штукатуркой. Зато бронированные двери квартир хороши и надежны, как банковские сейфы, как танковые люки, как герметические запоры реактивных самолетов и свинцовые изгороди рентгеновских кабинетов. За ними – сноровисто уложенные ламинатные плитки, заботливо выутюженные левкасом стены, старательно загрунтованные дешевым шиком обоев. Там самодельные арки дверных проемов, звукоизолирующая тугоухость стеклопакетов, чистота ароматизированных унитазов, словом, весь этот нехитрый бюргерский уют, трогательно притворяющийся богатством. А перед входом в подъезд валяются туго набитые отходами пластиковые мешки – нести их к бакам лень, да и контейнеры далеко - так, видимо, полагают подростки, которым, как правило, поручается эта домашняя обязанность – «вынести мусор». Подростки собираются стайками на детских и спортивных площадках, пьют пиво на особый манер: не вскидывая головы, но задирая как можно выше руку с бутылкой, «по-западному». Бутылки валяются вокруг в живописном беспорядке стреляных гильз. Субтильные барышни в коротких майчонках, не прикрывающих пробитого дикарской серьгой пупка, в голос и со знанием дела ругаются матом под одобрительное ржание друзей и подруг. Никому не приходит в голову одернуть их зычным, властным окриком взрослого человека: то ли боятся, то ли считают: «не мое дело». Что, впрочем, одно и то же.
«Не мое дело» в корне противоречит сути республиканской идеи, которая как раз предполагает участие каждого в делах, которые касаются всех. Если человек прячет свое тело в бронированный комфорт собственной квартиры, на которую хватило денег, дышит сомнительно кондиционированным воздухом своего видавшего виды автомобиля, пьет дистиллированную воду пластиковой бутылки и ему все равно, что творится за оконным проемом стеклопакета, значит, он не доверяет реальности, подменяя ее синтетической картинкой телевизора, где без устали резвятся мелкие бесы и бесенята, неумело притворяющиеся богами и богинями в «звездном» чине. Допустим, кто-то все же взглянул окрест и душа его уязвлена стала роковым несовершенством мира. Что ж, пойдет он подъезд подметать? Ругаться с домоуправом? Попытается договориться с соседями о порядке уборки лестничных клеток? Едва ли. А вот употребить немыслимые усилия: продать, заложить, перехватить, взять неподъемный кредит и съехать с опостылевшей, замызганной «хрущебы» в «пентхаус», в элитные хоромы, где всегда чисто и светло и за каждым оконцем закреплено особое солнце, – на это, пожалуй, он решится. Только вот «пряников сладких всегда не хватает для всех», и есть большая вероятность заполучить вместо пряника дырку от бублика. И что же? Мир несправедлив? Разумеется. Но это грустное обстоятельство, все-таки, не дает повода для свинского поведения.
Протестантская этика, благодаря которой, если верить Максу Веберу, появилось и взросло «западное» благополучие, учит человека уважать хотя бы то немногое, что у него есть, содержать его в образцовом порядке и по мере сил своих приумножать. По мере сил! Хорошо, вовсе не обязательно всем подряд записываться в протестанты. Но и «великим комбинатором», который желает взять миллион, причем не частями, а сразу, дано стать далеко не всякому. С этим обстоятельством нужно смириться и попытаться, подобно Остапу Ибрагимовичу», пойти в управдомы. Или, наконец, выбрать такого управдома, который будет следить за элементарным порядком. Может быть, окружающее пространство, избавленное от грязи, покажется не таким уж тусклым и безрадостным, а мир, наконец, избавится от навязчивого сравнения с бардаком?
Все эти ламентации можно считать типичным старческим брюзжанием. Если бы не сводки новостей, бесконечно живописующие один славный итальянский город, родину знаменитого ликера «Амаретто». Неапольская фантасмагория, обернувшаяся непроходимо зловонной реальностью, с которой не может справиться даже Берлускони, которому сам черт не брат, ясно указывает дорогу, по которой может пойти страна, если у подавляющего числа ее граждан «ум с сердцем не в ладу».
Ох, недаром учил один хрестоматийный персонаж: «Проснулся? Приводи планету в порядок»…
Казалось бы, чего проще?
Живя в окружении взорванных дотов в виде эмбрионов недостроенных развязок и стареющих ртов ремонтируемых трубопроводов.
И когда ты выходишь на балкон отдохнуть, развязать свои мысли от рабочих мыслей, то истошные звуки клаксонов возвращают тебя на грешную землю, то понимаешь, вся твоя жизнь - это перманентный час пик, когда некогда задуматься, когда надо рвать когти вперед к победе или подальше от неудачи, могущей зацепить и тебя своим вороньим крылом.
З.Ы. Чего-то Остапа понесло, я не всегда так говорю