Сложившаяся в нашей стране "традиция" проводить матчи со смертельным исходом. При этом сами матчи проводятся по правилам, называемым у нас почему-то CAJUN, но на практике имеющим с ними мало общего.
Главным отличием настоящих правил CAJUN от доморощенных является то, что после объявления поворота, коим признается отворот головы и плеч от противника, собаки разводятся тут же, как только они освободятся от взаимных захватов. Вышеозначенный пункт позволяет сократить время матчей и наиболее быстро выявить тот момент, когда одна из собак уже не имеет желания продолжать бой. Наши же правила как бы специально придуманы для двух профессиональных собак, имеющих безграничное желание бороться, однако, на деле таких собак можно сосчитать на пальцах одной руки, реально же класс выходящих на бой собак весьма разный, в результате чего мы часто являемся свидетелями "добивания" собак. При чем наши горе-питмены почему-то не спешат прекратить бой. Думаю, что тщеславие, упрямство, глупость, а также потребительское отношение к собаке мешает признать поражение.
Я хочу рассказать Вам одну историю, которая, возможно, заставит кого-то пересмотреть свое отношение к собаке. Ведь в команде "боец-тренер" главным является питбуль, а не Вы. Я перескажу эту историю так, как услышал ее мой друг в Америке от питмена, который, в свою очередь услышал от известного тренера собак.
"Я был еще совсем молодым парнем, занятие с собаками было для меня новым и интересным, когда по совету своего более авторитетного друга приехал к мистеру N, жившему недалеко от меня, выбрать беговую дорожку, изготовлением которых он занимался. Ему было около сорока, он не разводил собак, но иногда тренировал и пускал их. Когда я приехал к нему, три собаки как раз жили у него во дворе в вольерах. Итак, он пригласил меня в дом, где я и увидел четвертую собаку.
Она, а точнее, он был уже очень стар, ему было 13 или 14 лет, ребра его торчали как грабли, и, помню, я тогда подумал, что жить ему осталось совсем немного. Одни глаз у него ослеп, и, когда подошло время его кормить, N положил ему в миску специальный корм, что-то протер туда, залил горячим молоком и долго мешал так, что получилось что-то вроде жидкой сметаны, объясняя мне, что у "старичка" уже почти нет зубов. Спал этот пес на большом старом кресле в доме, где, собственно, и жил вместе с хозяином. Увидев такую заботу со стороны N, я хотел спросить его о собаке, но промолчал. В тот день я забрал дорожку и уехал. Вскоре мне опять пришлось заглянуть к N, но теперь я уже не выдержал и спросил, глядя на собаку: "Должно быть это был выдающийся боец, скажи, как его зовут, может, я читал о нем когда-то или слышал ?"
N пристально осмотрел на меня, как бы решая, стрит ли мне рассказывать об этом, потом вздохнул и сказал:
"Нет, это не был известный боец, а имя его тебе ни о чем не скажет. Это собака, которую я сломал, как спичку, по собственной глупости. Мноув лет назад я купил его, вырастил и решил, что пора начинать с ним работать. На самом деле было еще слишком рано, он был еще очень молод, но я тоже был молод и никого не хотел слушать. После первого пуска Бутч продемонстрировал отличные способности, но, вместо того, чтобы продолжить обучение, я решил сделать ему длинный пуск. Я весь раздувался от гордости и договорился с одним из моих соседей пустить Бутча с его собакой.
Его пес был взрослым, сильно кусался и был на 8 фунтов тяжелее, но мы поспорили, и дело приняло принципиальный оборот. Я позвал троих своих друзей, и так, впятером, рано утром мы устроили этот бой. Мой маленький Бутч боролся изо всех сил, ему было всего 17 месяцев. Я не понимал тогда, что ему не выиграть, он уже начал валиться, но, как многие дилетанты, я думал, что собака - это машина, которая работает до бесконечности, как только завести ее ключиком. Силы были очень неравны, я продержал его в ринге слишком долго, намного дольше, чем может выдержать его детская психика и организм.
Когда я прекратил бой, один из моих приятелей посмотрел на меня и сказал: "У тебя хорошая собака, но это был ее первый и последний бой."