Пусть

Сын спросил, почему я смеялась.
Я смеялась не над тобой, сынок. Просто это было так дерьмово, что даже смешно.
Когда ситуация становится очень дерьмовой, и я вижу, какую трещину дают взаимоотношения, физически чувствую такое сильное отвращение, что хочу убежать, лишь бы не слушать это дерьмо, и очень сильно чувствую это желание в детях, вот тогда меня просто разбирает нервный смех.
Потому что, с другой стороны, я вижу человека, который очень хочет сделать добро, донести его как сердце Данко, во что бы то ни стало, не уронить, в чистом нетронутом виде. А добро это не просто не доходит до адресата, но по дороге 500 раз падает, попадает в лужи, кучи грязи, отходов и компостных куч, и превращается в полное дерьмо.
И вот видя это все с двух сторон, я начинаю просто ржать - над абсурдностью столкновения вот этих двух совершенно разных миров, над желанием причинить добро с одной стороны и полным непониманием с другой.
Это дико и смешно.
Пусть обижается кто хочет, но я буду смеяться.