Gvinpin

Мне всегда нравились книги, в которых сюжет развивается на фоне знаковых исторических событий - революций, природных катаклизмов, дворцовых переворотов и пр. Нравится следить за тем, как судьбы отдельных людей меняются под напором эпохи, как жизнь, с ее непредсказуемостью, искажает, казалось бы, идилличную картину обывательского существования, и как вчерашние беспризорные мальчишки превращаются в народных героев, а короли - уходят в забвение. К сожалению, современные авторы грешат субъективизмом - вместо того, чтобы отражать в произведениях дух своего времени, во всем его многообразии и неповторимости, они стараются закопаться поглубже в себя, размазывая по вязкому полотну страниц плоды тревожного самоанализа и экстрат собственной души, даже не поинтересовавшись, интересно ли все это читателю. В связи с этим, в последние годы, при выборе того, чего бы почитать из современников, я становлюсь все более осторожнее и прежде чем погрузиться в ту или иную книгу, дотошно изучаю ее суть через диагональное чтение и аннотации. Однако время от времени случаются исключения и мое читательское любопытство и упрямство вознаграждаются произведениями стоящими и полностью соответствующими моим литературным предпочтениям. Поэтому просто не мог не поделиться здесь новой находкой - надеюсь, она придется по душе адептам той же читательской "партии", что и я. Это роман неизвестного широкому кругу, но оттого не менее талантливого писателя Александра Лапина "Русский крест" - обширное и полифоничное произведение, повествующее о жизни того поколения советских людей, которому суждено было пережить и эпоху брежневского "ничегонеделания", и горбачевской Перестройки, и ельцинского хаоса. Словом, сюжет охватывает сразу несколько эпох, кардинально изменивших облик России на исходе XX века. Не успело во мне остыть впечатление от первых трех книг романа, как недавно в одном из журналов вышла в печать четвертая книга с говорящим названием "Вихри перемен", в которой уже знакомые читателю герои оказываются в самой гуще революционной воронки, переместившись из "усатых восьмидесятых" в "лихие 90-е". Особый поклон автору хочется выразить за колоритные, детальные и панорамные картины той действительности, которая постепенно уже начала стираться с нашей памяти. А ведь историю нужно помнить - хотя бы затем, чтобы исключить повторения уже сделанных ошибок! Один из самых ярких эпизодов книги включает описание тех дней, когда танки начали заполонять Москву в ходе не умолкающего мятежа, получившего странное и не русское название "путч":

Сейчас их группу срочно собрали по тревоге. Погрузили в самолет. И перебросили с учебной базы в Краснодарском крае сюда на подмогу какому-то странному ГКЧП.

   Их зашторенные автобусы спустились с Лыткаринского моста на автотрассу и неторопливо, вместе с колонной бронетехники поплыли в сторону центра столицы.

   Москва, словно большое горячее сердце страны, бьется в лихорадке путча.

   Грохочут гусеницами рядом с их автобусом танки. Натужно ревут моторами боевые машины пехоты. Из грузовиков показываются молоденькие лица солдатиков. Странным диссонансом выглядит лавирующий между этими серо-зелеными мастодонтами, невесть откуда взявшийся, красный “Запорожец” с привязанной на крыше дачной лесенкой.

   А по обочинам стоят, нарушая мирный ландшафт, десятки вышедших из строя боевых машин. По двое-трое скучились в кюветах танки и БМД. А по ним лазят растерянные и чумазые мальчишки — солдаты советской армии....

…Белый дом отсюда похож на такой огромный-преогромный белый праздничный торт. Стоит он на набережной, как на зеленой скатерти. Нижние этажи усеяны сотами-окнами. А наверху башня – вафельный стаканчик, над которым развевается российский триколор.

   А вокруг этого торта жужжит, шевелится, гудит, похожая на осиный рой, человеческая толпа. Подъезжают и отъезжают жуки-машины. Рабочие пчелы тащат, строят, складывают что-то на мосту.

Они выскальзывают из родного теплого редакционного подъезда на темную серую улицу. Шагают к Ленинградскому проспекту, на ходу отмечая про себя, что, несмотря на комендантский час, народ ходит по улицам свободно. Да и что такое комендантский час в девятимиллионном городе? Мыслимое ли дело – остановить жизнь такого мегаполиса одним распоряжением.

   На площади у Белорусского вокзала стоит несколько машин. Юркий паренек в кожанке согласился за не слишком большие деньги добросить их на своем желтом “Москвиче-412” до самого места. Хлопнули по рукам. Потом уселись в темный салон. И рванули по улицам полуспящего, пустого города.

   Людям, когда они читают книги или смотрят фильмы об исторических событиях, кажется, что в такие переломные моменты весь народ, вся страна только и заняты в массовках. Но это совсем не так. Абсолютное большинство людей ни в каких там  революциях участия не принимают. Живут, как и жили. Едят, спят, пьют, рожают, любят, ненавидят. Так и в данном случае. На защиту Белого дома вышли тысячи, может быть даже десятки тысяч. А остальные миллионы миллионов тихо дремали. Или смотрели “Лебединое озеро”. Но они тоже принимали участие в борьбе. Своим сочувствием, переживаниями, мыслями, эмоциями они подпитывали борцов. Давали им силы, веру и надежду. А это как раз то, в чем в эти тревожные дни и ночи нуждались тысячи, вышедшие к Белому дому.

   Казалось бы, что такое Белый дом? Не более чем большое здание! Но в эти августовские дни оно стало символом. Свободы. Надежды людей на другую, какую-то новую жизнь. И символом сопротивления старому, отжившему и прогнившему. Так было!

Не нужно винить автора в предвзятости - ведь здесь он излагает мысли от лица своего лирического героя. Подобно актеру кукольного театра, он скрывает свое лицо от жадных до истины зрителей, и старается быть максимально объективным, оценивая происходящее словами своих многочисленных героев-марионеток. Именно такую, по-толстовски отвлеченную и в то же время выстраданную сердцем литературу я и имею в виду, когда речь заходит о любимом жанре.

Кстати, очень порадовало, что круг поклонников этого автора постоянно растет - в соцсетях даже появились группы, посвященные его творчеству. Кроме того, создали специальный сайт, который выходит первым, если набрать в поисковике фразу “роман русский крест” - именно оттуда я и узнал про книги Лапина, и, надеюсь, что последующие части его романа меня также не разочаруют.

Читать можно для удовольствия, можно читать для души, а можно - для самообразования. Видимо, меня можно причислить к сторонникам последнего метода чтения - ибо как коренного казаха, меня всегда интересовали книги, так или иначе затрагивающие историю родной страны. Уж очень близок и дорог для меня Казахстан - край степей и свободных ветров. В связи с этим, просто не мог не поделиться в теме находкой - новой книгой Александра Лапина "Вихри перемен" (мне посчастливилось прочесть ее в журнале "Подъем", поскольку в форме отдельной книги в печать она еще не вышла). Казалось бы, русский писатель пишет о России - но что понравилось, так это его исследование родной страны именно в контексте советского государства - когда в состав СССР входили и Казахстан, и ряд других республик, ныне самостоятельных, но вместе с независимостью, к сожалению, не обретших богатства и счастья. Мне всегда нравились книги художественные, но несущие в себе исторический подтекст, свидетельства очевидцев событий минувших дней - и поэтому лапинские "Вихри" сразу задели за живое. Особенно было приятно читать главы, где он, долгое время проживший в Казахстане, описывает реалии 90-х именно в нашей стране. В книге есть преинтереснейший эпизод про создание казахстанских денег - тенге. Вот как описывает это автор: 

...Ну, он там жил. Чтобы не было видно, что он в гипсе, пришлось посадить его за стол. Вот тогда он и заявил во всеуслышанье, что Казахстан выйдет из рублевой зоны. То-то шуму было. И началось! Представители от каждого жуза и рода рванули на прием к высшему начальству. Кого рисовать-изображать на новых деньгах? Все сошлись на том, что на единичке должен быть прародитель всех казахов, великий ученый и философ Аль-Фараби. А вот когда дело дошло до более крупных купюр, тут единого мнения не было. Каждый за своих. Абаю Кунанбаеву удалось разместиться только на двадцатке. А он великий поэт и просветитель казахского народа. Много споров было вокруг Чокана Валиханова. Как изображать? Он ведь служил в колониальной армии! Ну, все-таки решили, что в военном мундире привычнее. С остальными было попроще. Вот они какие теперь!

    Амантай берет в руки несколько пестрых разноцветных купюр, складывает их веером, как карты при игре в дурака и несколько секунд любуется ими.

    -  Не беда, что никаких прижизненных портретов великих ханов и батыров не было никогда. Художники-графики, сидевшие на секретной даче в Англии, хорошо понимали свою задачу. И сумели соблюсти баланс. Чтобы все жузы и роды казахского народа были достойно представлены на первых в его истории деньгах.

    -  Сам Нурсултан Абишевич правил! Я, Амантай, видел его руку на гравюрах. Видишь, жена, за основу взяты европейские деньги. Чтобы уж было, как говорится, не отличить, - хвастается в конце рассказа он. – Хороши!

    -  А что так назвали – теньга? Это похоже на деньги.

    -  Тоже много споров было. Свои деньги! Как назвать? Хотели “сом” или “сум”. Но у узбеков уже есть сомы. У киргизов сумы. Пробовали делать дизайн с названием “алтын”. А потом махнули рукой. Назовем деньги деньгами. Только по-нашему  - “теньге”. Теперь это наша уже история. И в ней уже есть свои герои…

…Изначально Казахстан заказывал “теньге” и печатал их в Лондоне. В один прекрасный день, оценив затраты на печать и доставку, Акежан Магжанович предложил простой, но никогда никому не приходивший в голову вариант. Печатать их на месте. В стране. И для этого просто купить на Западе такую же печатную машину. Оказывается, ее стоимость была не больше стоимости партии новых “теньге.” Всего несколько миллионов фунтов стерлингов.”...

Честно говоря, никогда раньше не встречал столь живого, подробного и вместе с тем лаконичного описания целого этапа истории нашего государства, которое только начинало постигать все сложности суверенной политики. Словом, если отвечать на вопрос "Что почитать?", то я бы однозначно советовал всем эту книгу - лично на меня она произвела сильное впечатление.