Когда прошлое не отпускает...

Замечаю ее издали: одинокую, сидящую на заборчике фигурку... Мгновенно узнаю эту позу: голова опущена, половина лица завешана волосами, рука отставлена далеко от туловища, словно хозяйка пытается дистанцироваться от подведшей конечности. Сколько она уже сидит под дождем?
Вздрагиваю.... Мне мучительно хочется вспомнить про некупленную соль, закончившееся молоко, хочется сделать вид, что не заметила, пройти мимо. Это не мое дело. В конце концов, я ее едва знаю - у нее недолго была собачка, пересекались на прогулках. И с тоскливым воем глубоко в душе понимаю, что пройти мимо не смогу.
Подхожу, отмечая травмы. Так, рука похоже вывернута, но не сломана, скованность позы показывает, что пострадали ребра, вероятны трещины, под глазом феноменальный, наливающийся багрянцем фингал.
Ну почему я не пошла другой дорогой???
Присаживаюсь рядом. Она внутренне напрягается, ожидая ужаса, возмущения, соболезнований, расспросов, предложений обратиться в полицию.
- Ну и что ты сделала или не сделала? - рассматривая настырный, расцветший в ноябре одуванчик, спрашиваю я. Голос подчеркнуто нейтральный. - Мусор не выкинула? Или, наоборот, выкинула его любимый фантик? Вернулась на пять минут позже? Подала ему подгорелые котлеты? Улыбнулась постороннему мужчине? Не ответила на телефонный звонок? Забыла о его аллергии? Слишком нарядилась на работу?
Останавливаюсь... Завелась все-таки, в голосе чувствуется ярость. Да и перечислять список "причин", по которым кто-то считает себя вправе поднять руку на другого человека, я могу очень долго...
- Я...
Ой, какой привычный вызов в голосе. Ну почему вы все такие одинаковые?
- Да, да, - перебиваю ее. - Ты сама во всем виновата. И ты сама, конечно же, все заслужила. И это, конечно же, просто наука, которая поможет тебе стать лучше.
Она умудряется вытаращить на меня даже заплывший глаз. Нет, не угадала, девочка. Я была на другой стороне - несколько лет сотрудничая с центром помощи жертвам насилия. Предполагалось, что любого. Но получалось, что в основном жертвам домашнего.
Молчим.
Рассматриваю одуванчик.
- Я... - робко...
Упрямо не смотрю на нее. Это ее решение, это ее жизнь. Это тогда, когда я только начинала сотрудничать с центром, старалась всех спасти. Считала, что они должны выслушать, а я должна найти нужные слова... Быстро поняла, насильно спасти никого не получится. Да и психиатр, заведовавший тем центром, почему-то меня выделил и многому научил.
Лезу в сумку, хорошо, что у меня, как в Греции - все есть. Достаю кетонал. Не совсем то, что нужно, но и это лучше, чем ничего.
Ей бы к врачу. Но нет, не пойдет. Разжевывает таблетку - фуууу...
- Я... - тут ее прорывает. Это несвязный бред, из которого я, вслушиваясь, вычленяю главное. Ох, девочка, как же тебе не повезло. Это, по моему, самый худший вариант из домашних тиранов. Бывают просто несдержанные недоумки, у которых любой раздражитель вызывает неконтролируемое махание кулаками. бывают трусы, самоутверждающиеся на беззащитных жертвах... Но это...
Внешне это очень обаятельный, харизматичный человек... Встречные женщины окидывают тебя завистливым взглядом, будто говоря "ну что он в тебе нашел, я ведь лучше", он очаровывает твоих родных и друзей, которые единодушно начинают считать, что тебе невероятно, сказочно повезло. Ты считаешь также. Потом он постепенно, медленно, не торопясь оставляет тебя в вакууме, одновременно делая зависимым от себя... Там вскользь брошенное что-то про лучшую подругу, здесь недоумение "как ты можешь с таким общаться"... С родственниками - "кажется, я твоей бабушке не нравлюсь"... Если твоя работа непрестижна - он заставит тебя с нее уйти. И, наоборот, если она может стать поводом для гордости - тебе создадут все условия.
И спустя некоторое - иногда весьма продолжительное время - произойдет оно: тебя ударят в первый раз. Это будет выглядеть почти как случайность. Перед тобой будут долго извиняться, замаливать грешок... Вместе с тем постоянно капая на мозги - это твоя вина, это ты меня довела, это ты меня вынудила. И в тот момент, когда ты веришь, что это действительно твоя вина... Ты пропала. Ты оказалась в полной власти отмороженного садиста, который будет упиваться каждым мгновением твоих страданий, твоих унижений. Он как Цербер будет кружить рядом, не подпуская к тебе никого, кто мог бы тебе помочь. Тут еще стокгольмский синдром и огромная куча всего, что я даже вспоминать не хочу.
Замолкает, выговорилась.
Упрямо молчу. Она ведь знает, что я могу сказать. Что я должна сказать. Но она не верит заранее ни одному моему такому правильному слову.
- Дальше будет хуже,- буднично говорю я.- Настоятельно рекомендую найти хорошего травматолога, к которому можешь обратиться и днем, и ночью.
Боги, как же мне хочется схватить ее за плечи, встряхнуть за плечи, заорав - дура, ни в чем ты не виновата, это он - полный, отмороженный мудак. Но я знаю, что в ответ получу затянутый темной пеленой ужаса ничего не понимающий, бессмысленный взгляд полутрупа...
Проходила я это уже...
В душе в очередной раз шевельнулась и выползла из-под камня прожитых лет застарелая вина... Может быть не должна я была бросать центр, ведь еще стольким надо помочь, столько таких девочек сидит вот так под дождем, оставив руку.
Но я тогда дошла до точки, когда либо стать равнодушной и отстраненной, либо... сесть за убийство в состоянии аффекта какого-нибудь очередного мерзавца или мерзавки, которые иногда прорывались в центр следом за своими жертвами.
А ведь все эти выродки меня тоже сломали. Ну почти. Вернее - изменили. И я не знаю, к добру или к худу. Именно там, тогда из-за кое-каких событий я поняла, что монотеистические религии - не мой путь. И не надо насиловать себя, пытаясь запихаться в рамки чуждой и неприемлемой для меня философской концепции.
Именно тогда выработалась совершенно ненормальная реакция даже на тень насилия. В первое время мне рвало крышу, даже если меня слишком крепко обнимали.
До сих пор проблемы в парикмахерских... Посторонний, незнакомый человек с чем-то острым в непосредственной близи к самым уязвимым точкам... Бр... сейчас уже контролируемая, к счастью, паника.
Сколько лет я училась доверять. Доверять бездумно и абсолютно, пусть ошибаясь, но не оскорбляя недоверием тех, кто рядом.
И сны... до сих пор сны... вереницы окровавленных, исстрадавшихся лиц... Дети...
- Ну я пошла... - говорит моя собеседница.
- Угу, - киваю я.
Мы расходимся в разные стороны и... ох... собачка! Погибла от чего-то. От кого-то??? Это ведь тоже эмоциональная привязка, которая могла вытащить, спасти...
- Погоди! А Д...?
Она замирает, оглядывается... В глазах боль и тьма. Вглядывается в мое лицо...
- Он... пнул ее, когда мы с ней слишком долго гуляли. Насмерть.
Ох, много ли нужно мелкой рыже-белой собачушке?
- Она мешала ему, потому что вторгалась на его территорию. Она вызывала у тебя хорошие чувства... Заставляла чувствовать себя нужной и счастливой. И просто радовалась тебе, чтобы ты не делала.
Чего мне стоил этот ровный тон простой констатации факта.
- Что мне делать? - прилетел в спину вопрос.
- Езжай к родным. К бабушке. Позвони всем-всем друзьям. Спроси их - почему они были с тобой.
Я нашла в себе силы не оглянуться.
Капает дождь. Нет, это просто дождь, я не плачу... Я разучилась плакать давным-давно. Вру...

PS: с 22 ноября меня не оставляет произошедшее. Может хоть так полегчает. Но сегодня опять идет дождь.