Войти
Регистрация
0
Статья "Песня в Германии запрещена", Сергей Третьяков(?), журнал "Смена" № 16, 1931 г.
Опубликовал: FL1,
26 Февраль 2011
·
816 Просмотров
Статья "Песня в Германии запрещена", Сергей Третьяков(?), журнал "Смена" № 16, 1931 г.
1. Фотография статьи.
Полный размер фотографии:
http://lh4.ggpht.com...kov_sm_1931.jpg
2. Распечатка текста статьи.
"
Песня в Германии запрещена
Письмо из Берлина
Ганс Эйслер – это имя достойно того, чтобы его знала рабочая молодежь Советского Союза. Композитор-коммунист, композитор-массовик, Ганс Эйслер – одна из интереснейших фигур сегодняшней Германии. В своей работе он сочетает, во-первых, последние новаторские достижения современной музыки с требованием, чтобы музыка была умной, массовой, публицистической.
Он против концерта, где разобщены исполнитель и слушатель. Он – за хор, и в хоровом движении Германии он ведет работу по созданию коммунистической боевой линии в многочисленных, но закисших хоровых обществах с социал-демократической окраской.
Он – за массовость музыки, за ее приближение к массам средствами высочайшей сегодняшней техники.
Он – за радиомузыку и, в особенности, за граммофон. Борясь против развлекательной музыки, он и граммофон из средства оглупления рабочих мозгов превращает в средство их освежения и прояснения.
40 000 пластинок продано в Германии с его маршем «Красный Веддинг». Сейчас этот марш запрещен.
Его музыка публицистична.
Идут выборы в рейхстаг, избирателям раздают мыльца с надписью: «Голосуйте за с.-д.!», и уже Буш, постоянный исполнитель эйслеровских песен на пролетарских эстрадах Германии, поет песню о мыле, о том, как «вмылили обывателю эсдековщину», о кровавых социалистических руках и о попытке умыть их пеной этого мыла.
Становятся безработные в очереди к биржам труда – и уже пишет Эйслер песню о штемпелевке*. Это не просто заунывный вой изголодавшегося рабочего, руки которого в многолетних простоях забывают свою квалификацию – это одновременно и ироническое издевательство над блаженно-обывательскими песенками и мелодийками сентиментального бюргера маленьких городков.
* На карточке безработного штемпелем отмечается ежедневная явка на биржу труда.
Больше всего на свете Эйслер ненавидит «кич» - так по-немецки называется чувствительная, пошлая сентиментальщина, рассчитанная на щекотание в горле, на пуск слезы. Он ненавидит не только немецкий «кич», но и русский – всякие «Из-за острова на стрежень», «Очи черные», всю романсовую цыганщину, пошлые «Кирпичики».
Подходит немецкое рождество, и Эйслер пишет пародию на популярный церковный хорал, музыкально вскрывает за умилительной внешностью хорала урчание сытых желудков и оскал самодовольных мещанских морд. Вместо «ангельской» песни зазвучала песня пауков.
По Германии идут протесты против параграфа 218, карающего аборты и запрещающего давать женщине (зачастую безработной пролетарке, уже имеющей 6-7 детей) советы, как уберечь себя от беременности; Эйслер пишет на слова поэта Брехта издевательский диалог между врачом-чиновником и работницей, пришедшей просить об аборте (песня в Германии запрещена).
Обрубки империалистической бойни заботливо рассованы германской буржуазией по «шпиталям» (приютам-богадельням), чтобы не напоминать о преступлении тем, кто его вновь организует. А эйслеровский «Марш калек» тычет в зрачки нарядным кварталам страшные обрубки и крючья, грозящие революцией (песня в Германии запрещена).
Собирается интервентский поход против СССР – и уже пишется для рабочих колонн песня «Начеку», грозящая интервентам восстанием за их собственной спиной.
Одним из значительнейших фактов музыкально-театрального порядка было представление на берлинской эстраде нового произведения Эйслера и Брехта – «Мероприятие». Это, по существу, инсценированный показательный суд, где масса в лице огромного рабочего хора судит об успехах и ошибках нелегальной коммунистической группы.
Сейчас Эйслер с тем же Брехтом работают над новой живой вещью эпохи мировой войны «Эстафета правды». Летом Эйслер должен приехать в Москву, чтобы принять участие в дискуссионной исследовательской и творческой работе музыкальных объединений СССР, а также для постановки некоторых своих вещей.
Т.
"
1. Фотография статьи.
Полный размер фотографии:
http://lh4.ggpht.com...kov_sm_1931.jpg
2. Распечатка текста статьи.
"
Песня в Германии запрещена
Письмо из Берлина
Ганс Эйслер – это имя достойно того, чтобы его знала рабочая молодежь Советского Союза. Композитор-коммунист, композитор-массовик, Ганс Эйслер – одна из интереснейших фигур сегодняшней Германии. В своей работе он сочетает, во-первых, последние новаторские достижения современной музыки с требованием, чтобы музыка была умной, массовой, публицистической.
Он против концерта, где разобщены исполнитель и слушатель. Он – за хор, и в хоровом движении Германии он ведет работу по созданию коммунистической боевой линии в многочисленных, но закисших хоровых обществах с социал-демократической окраской.
Он – за массовость музыки, за ее приближение к массам средствами высочайшей сегодняшней техники.
Он – за радиомузыку и, в особенности, за граммофон. Борясь против развлекательной музыки, он и граммофон из средства оглупления рабочих мозгов превращает в средство их освежения и прояснения.
40 000 пластинок продано в Германии с его маршем «Красный Веддинг». Сейчас этот марш запрещен.
Его музыка публицистична.
Идут выборы в рейхстаг, избирателям раздают мыльца с надписью: «Голосуйте за с.-д.!», и уже Буш, постоянный исполнитель эйслеровских песен на пролетарских эстрадах Германии, поет песню о мыле, о том, как «вмылили обывателю эсдековщину», о кровавых социалистических руках и о попытке умыть их пеной этого мыла.
Становятся безработные в очереди к биржам труда – и уже пишет Эйслер песню о штемпелевке*. Это не просто заунывный вой изголодавшегося рабочего, руки которого в многолетних простоях забывают свою квалификацию – это одновременно и ироническое издевательство над блаженно-обывательскими песенками и мелодийками сентиментального бюргера маленьких городков.
* На карточке безработного штемпелем отмечается ежедневная явка на биржу труда.
Больше всего на свете Эйслер ненавидит «кич» - так по-немецки называется чувствительная, пошлая сентиментальщина, рассчитанная на щекотание в горле, на пуск слезы. Он ненавидит не только немецкий «кич», но и русский – всякие «Из-за острова на стрежень», «Очи черные», всю романсовую цыганщину, пошлые «Кирпичики».
Подходит немецкое рождество, и Эйслер пишет пародию на популярный церковный хорал, музыкально вскрывает за умилительной внешностью хорала урчание сытых желудков и оскал самодовольных мещанских морд. Вместо «ангельской» песни зазвучала песня пауков.
По Германии идут протесты против параграфа 218, карающего аборты и запрещающего давать женщине (зачастую безработной пролетарке, уже имеющей 6-7 детей) советы, как уберечь себя от беременности; Эйслер пишет на слова поэта Брехта издевательский диалог между врачом-чиновником и работницей, пришедшей просить об аборте (песня в Германии запрещена).
Обрубки империалистической бойни заботливо рассованы германской буржуазией по «шпиталям» (приютам-богадельням), чтобы не напоминать о преступлении тем, кто его вновь организует. А эйслеровский «Марш калек» тычет в зрачки нарядным кварталам страшные обрубки и крючья, грозящие революцией (песня в Германии запрещена).
Собирается интервентский поход против СССР – и уже пишется для рабочих колонн песня «Начеку», грозящая интервентам восстанием за их собственной спиной.
Одним из значительнейших фактов музыкально-театрального порядка было представление на берлинской эстраде нового произведения Эйслера и Брехта – «Мероприятие». Это, по существу, инсценированный показательный суд, где масса в лице огромного рабочего хора судит об успехах и ошибках нелегальной коммунистической группы.
Сейчас Эйслер с тем же Брехтом работают над новой живой вещью эпохи мировой войны «Эстафета правды». Летом Эйслер должен приехать в Москву, чтобы принять участие в дискуссионной исследовательской и творческой работе музыкальных объединений СССР, а также для постановки некоторых своих вещей.
Т.
"
