Всякое «доброе дело» есть по существу ничто иное, как сделка. Делающий добро, исходя только из самого факта добродеяния, рассчитывает как минимум на доброжелательное отношение со стороны добро-принимающего. Поэтому, последний, чтобы не быть обязанным первому, делает как правило ответный «добрый поступок» и, таким образом, завершает сделку. Иначе он находится в незавидном статусе «должника».
Отсюда следует рассматривать добродеяние, как коварный и очень тонкий способ завоевания власти над человеком. После того, как по отношению к нам сделали добрый поступок, наша совесть автоматически встает на сторону добродеятеля. Можем ли мы, например, с этого момента критиковать его? Если и можем, то уже непременно с бОльшим трудом и обязательно внутренними терзаниями и обострением чувства вины. Делающий добро всегда находится в преимущественном положении, нежели добро принимающий.
Деятельность «праведников» от религии есть тоже сделка. В этом случае заключается соглашение с Богом. «Мы делаем добро, а Ты нам бронируешь место в раю»
И даже в редких случаях, когда делающий_добро не афиширует себя, тоже работает принцип сделки. Поскольку человек ощущает в себе силу, получает моральное удовлетворение, успокоение души и т.д. - именно этот товар приобретается ценой доброго поступка.
Можно ли считать сделку добром? Полагаю, что нет, хотя тут уже следует отталкиваться от определения. По мне так добро - это исключительно безвозмездный дар. Но возникает резонный вопрос - возможно ли в принципе такое добро?
В случае со злодеянием происходит примерно тоже самое. Возвращение долга за злодеяние называется местью.