DOK1

привет Ребята! вопрос, есть у нас какой нить сайт что бы сбросить видео с регистатора, об хамах на дороге, вчера один просто жопу специально подставлял по Альфараби, хотя я ехал 80,  в левом ряду, все ряды были заняты , что бы уступить балбесу, торопящемуся на собственные похороны. и он потом обогнал через 1 ряд. и начал соблазнять нетрадиционной ориентацией. ну пару раз чуть не соблазнился, а может стоило ему вьехать. вот только как потом... можно было бы после этого и харю начистить невзирая на лица, но мозг включился раньше, и подумал о последствиях...))))((((_))))) вот как то так, видео с регистратора не грузится- тяжелое под 97 мегабайт,  кто нить подскажет как уменьшить?

в победе над фашизмом одержал победу СССР, и мы все его дети, не было бы СССР и его победы неизвестно родились ли бы вы все или нет, и традиция установлена еще с тех времен, а не с 2тысячных годов, стыдно не знать историю, и поэтому против ленточки могут выступать только манкурты не помнящие РОДСТВА, и вообще в традиции казахского народа не принято обсуждать решения отцов и дедов, стыдно должно быть,

У каждого врача есть свои твердые убеждения, что хорошо и что плохо, как больной должен вести себя, и что тот вправе требовать от врача. Он невольно предполагает, что и у его подопечного точно такие же взгляды, а если они другие, то их надо исправить – а как же иначе, ведь истина одна! Эта глубокая убежденность врача, его, поистине, апостольское рвение является важным и очень сильным психотерапевтическим оружием. Но всякое оружие может быть опасно, если им пользоваться неосмотрительно, во всех случаях, без разбора. Конечно, мы всегда влияем как на самого больного, так и на его решения, но мы не должны насиловать его. Ведь у каждого своя правда, вернее, свое представление о ней. Даже евангельским апостолам не удавалось обратить в свою веру всех поголовно.
Теперь вообразим молодого доктора, который преисполнился новейшей благой вестью и свято верит, что каждый человек, как и он сам, хочет быть господином своей судьбы, каждый хочет решать свои проблемы самостоятельно, и потому каждый хочет слышать от врача не слова утешения, но правду, всю правду и ничего, кроме правды. Наверное, такой доктор избежит судебного преследования за предоставление неполной информации своим больным. Возможно, некоторые больные будут даже искренно благодарны ему за откровенность. Но многие сочтут его черствым, бессердечным, а то и просто плохим доктором.
Да, мы не должны кривить душой, но, говоря больному правду, следует все-таки правду эту сдабривать тактом, человечностью и дальновидной заботой о будущем больного. Ведь его мужество, надежда и воля к жизни являются нашими с ним совместными козырями в борьбе со смертью. Правду, одну правду, и ничего, кроме правды должен излагать лишь учебник. Но от врача ожидают не только правду, но также и участие, человеческое тепло и моральную поддержку.
Мне хочется резюмировать только что сказанное словами знаменитого немецкого психиатра и психолога Эрнста Кречмера (Ernst Kretschmer) из его книги «Медицинская психология» (есть русский перевод): «Так называемую «всю правду», высказанную в резкой форме, могут перенести весьма немногие люди, особенно больные. Самый тяжелый прогноз можно дать в такой форме, что при полной серьезности суждения и правде останется маленький след надежды, и этого будет вполне достаточно для больного. Неблагоприятный в основном, но осторожно высказанный прогноз практически приносит ту же пользу, что и просто неблагоприятный, но в отличие от последнего он не вредит. Такой подход не только гуманнее, но и умнее, так как мы сами можем ошибиться. Позитивной стороной этого является принцип, которому следуют хорошие старые врачи: никогда не обнаруживать своей неуверенности и нервной спешки, а распространять всегда вокруг себя спокойствие и уверенность. Еще более важным является второй пункт: никогда не вызывать болезни неосторожными приговорами».
Мы привыкли считать смерть величайшим злом, которое только может постичь человека. Но когда монахиню мать Терезу, отдавшую всю свою жизнь, помогая жителям трущоб в Калькутте, и получившую за эту благородную работу Нобелевскую премию мира, спросили, какое несчастье в жизни она считает самым ужасным, она ответила: «Одиночество». Да-да, не болезнь, не голод и даже не смерть, а одиночество! Умирающий больной не всегда страдает от болей или одышки, но он всегда страдает от одиночества: он чувствует, как живые с их повседневными заботами, радостями и горестями постепенно покидают его, и он остается один на один с болезнью и смертью. Боль или одышку можно облегчить инъекцией наркотика, но муки одиночества требуют совсем другого лекарства – сострадания. Часто больной получает это драгоценное лекарство от любящих родных и близких. К несчастью, так бывает не всегда, и тогда от кого же ему ждать этой помощи, как не от врача. Кроме того, мы, в отличие от родственников, обладаем еще и специальными, профессиональными знаниями. Вот это и определяет наше особое и незаменимое место у постели умирающего.
Внезапно возникшая перспектива близкой и неминуемой смерти может произвести на здорового человека потрясающее, катастрофическое действие. Но когда больной медленно угасает, когда он видит, как он неуклонно слабеет и худеет, когда, вдобавок, он еще страдает от болей, одышки или других тягостных ощущений, то он, как правило, устает и смиряется со своей участью. Смерть уже не кажется ему столь страшной и ужасной, как нам: его шкала ценностей начинает меняться. Нередко на первый план выступают преувеличенные заботы о нарушенных функциях тела (запор, потливость, тошнота, вздутие живота, зуд и т.п.). Кругозор больного застилается болями, а ощущение одиночества и покинутости усиливает психологический компонент боли, делая её нестерпимой. И если мы, подойдя к такому больному, ни на минуту не можем забыть, что он обречен, то сам он думает о смерти отнюдь не постоянно. Не надо поэтому смотреть на него жалкими испуганными глазами: он несчастен не потому, что скоро умрет, а потому, что он страдает. Тогда из смертника он превращается просто в больного, нуждающегося в нашей помощи и имеющего на нее полное право. Вот что оправдывает наше присутствие у его постели и позволяет с чистой совестью выполнять свою профессиональную работу не для видимости, а всерьез.
Вспомним больного, отвернувшегося к стенке. Скорее всего, он только притворился спящим или нарочно постарался уснуть ко времени обхода, чтобы не видеть виноватых, растерянных глаз врача и не слышать уверений, что ему уже лучше, или скоро станет лучше. Такая явная ложь не только оскорбляет его. Больной видит, что, кроме этих жалких слов, у доктора нет для него ничего, и, стало быть, умирать придется в одиночку…
А ведь на самом деле этот больной не так уж много просит у врача. Ему нужна помощь двоякого рода: психологическая и чисто медицинская. Во-первых, он хочет быть уверенным, что ему искренне сочувствуют и сострадают, что его не бросят и останутся с ним до конца. Во-вторых, он хочет знать, что врач приложит все старания, чтобы облегчить страдания плоти.
Вот почему к умирающему больному надо подходить гораздо чаще, чем к остальным больным – несколько раз в день, пусть даже всего на несколько минут. Нередко достаточно еще раз пощупать пульс, выслушать сердце, осмотреть язык, или проверить, суха ли под ним простыня, чтобы больной почувствовал, что доктор постоянно помнит его и заботится о нем. Даже когда больной становится сонлив, оглушен, а то и вовсе лежит без сознания, нельзя отдаляться от него, переложив все заботы на медицинскую сестру. По-прежнему надо часто подходить к нему, хотя бы для того, чтобы проверить, ухожен ли он, не переполнен ли мочевой пузырь, обработаны ли пролежни и т.п. У больного бывают минуты просветления, и он должен видеть, что мы его не забыли, не бросили. Кроме того, наше добросовестное выполнение врачебного долга на этом финальном этапе болезни оказывает мощное психотерапевтическое воздействие на окружающих, будь то соседи по палате или родные умирающего. Ведь они зорко наблюдают за нами и судят строго, но справедливо: как же они доверятся нам впоследствии, если в этом трудном экзамене мы обнаружили черствость и равнодушие?..
 

продолжение

Мы нередко ошибаемся даже в диагнозе, хотя строим его на основании множества разнообразных сведений, начиная с анамнеза и кончая самыми утонченными инструментальными данными. Что же тогда можно сказать о надежности наших прогнозов? На этот счет есть давняя медицинская шутка. На улице к врачу бросается прохожий с возгласом: «Профессор, Вы мой спаситель!» – «Что-то я Вас не припоминаю…» - «Ну, как же! Я был уже при смерти, но Вас пригласили на консультацию, Вы меня осмотрели, сказали только одно слово, и я выздоровел!» – «Какое же это было слово?» – «Вы сказали: «МОРИБУНДУС!» (moribundus - умирающий)… Можно, конечно, отмахнуться от этой шутки с бородой, но вот что уже в наше просвещенное и насквозь научное время рассказал знаменитый американский кардиолог Лаун (B. Lown). В его клинике длительное время лежал больной с тяжелой недостаточностью сердца. Все попытки помочь ему были безрезультатны. Но вдруг, ко всеобщему удивлению, он пошел на поправку, и был выписан в хорошем состоянии. Спустя какое-то время Лаун случайно встретил его и попытался выяснить, что же произошло. Больной рассказал, что при очередном обходе Лаун выслушал его сердце и подозвал студентов со словами: «Послушайте: настоящий галоп!». – «И я подумал, что если мое сердце еще может пускаться в галоп, то мои дела не так уж плохи!» – закончил больной. Ведь в отличие от врачей он не знал, что ритм галопа – обычно зловещий признак очень плохого состояния мышцы сердца…
В сущности, прогноз опирается только на статистику, - либо в виде нашего личного опыта, либо коллективного опыта (литературные сведения). Статистика может утверждать, например, что только 5% заболевших данной болезнью выживают. Это очень важно для общей оценки ситуации. Но ведь мы не знаем, в какую группу попадет наш конкретный больной – в эти счастливые пять процентов, или же ему не повезет, как большинству. В реальной жизни врач имеет дело не с абстрактным среднестатистическим больным, а с конкретным человеком, который обладает своими собственными, индивидуальными биологическими особенностями. И результат борьбы между жизнью и смертью зависит, среди прочего, также и от этих биологических особенностей. И больного интересует не статистика, а его личный, индивидуальный прогноз. Это хорошо демонстрирует следующий диалог. Хирург предлагает больному операцию. «Доктор, а это не опасно?» – «Нет, что Вы! От этой операции умирает всего один больной на десять тысяч» – «А он уже умер?». Увы, наши способности дать верный индивидуальный прогноз пока очень малы…
Приведенные соображения диктуют крайнюю осторожность при формулировании индивидуального прогноза и, в особенности, при сообщении его больному. Давая больному даже в самой отчаянной ситуации хотя бы малую надежду, мы ничуть не грешим против строгих правил статистической науки. Ведь одно из её важнейших положений заключается в том, что допустимы даже наиболее невероятные варианты. В то же время такая тактика не только более гуманна, но и более выгодна, ибо она мобилизует мужество и надежду больного – наших важнейших союзников в борьбе с болезнью.
Шведский доктор Аксель Мунте написал чудесную книгу воспоминаний «История Сан Микеле», полную лиризма, глубоких мыслей и юмора. Впервые она была опубликована еще в 1929 году, с тех пор переведена на сорок языков (есть и русский перевод) и переиздавалась в одних лишь англоязычных странах более восьмидесяти раз. В ней он рисует картину французской медицины времен Пастера. Мунте тогда учился у знаменитого французского невропатолога Шарко. По его словам, тот обладал почти что сверхъестественной способностью сразу диагностировать самые сложные случаи, иногда просто бегло взглянув на больного «своим холодным орлиным взором». «С другой стороны, он был удивительно осторожен, когда ему приходилось произносить роковой прогноз даже в явно безнадежных случаях. Он имел обыкновение говорить: «L ‘imprévu est toujours possible» (всегда возможно непредвиденное)…
Есть и еще одно важное соображение. Все согласны, что особенности нашей личности очень сильно влияют на наши поступки. Но мы не всегда осознаем, что и врачебное поведение зависит не только от профессиональных знаний, но и от нашего темперамента, склонностей, привычек и убеждений. Представим себе врача с характером мужественным и решительным. Он лишен мнительности и глубоко убежден, что не стоит обращать внимание на свои мелкие недомогания: они пройдут сами по себе. Естественно, точно так же он отнесется к подобным болезням своего пациента. Более того, он обязательно будет убеждать его, что не стоит придавать значения этим пустякам, что они пройдут безо всякого лечения, и что, в сущности, тот здоров. Это его убеждение настолько глубоко и незыблемо, что оно представляется ему самым естественным и единственно правильным. Столкнувшись с другим мнением, он сочтет его заблуждением и постарается направить собеседника на путь истинный, обратить в свою веру. Совсем по-другому поведет себя врач с тревожно мнительным характером. Эту особенность врачебного поведения английский психиатр Балинт (M. Balint) в своей интереснейшей книге «The Doctor, His Patient and The Illness» (Врач, его пациент и болезнь) очень остроумно назвал «апостольской функцией» врача.
продолжение следует

Очень важно рассказать больному о том, как его будут лечить. Когда больной видит, что доктор не растерян, что у него есть твердый и ясный план, то у него невольно возникают доверие и надежда. Из растерянного, пассивного, отчаявшегося человека он превращается в активного соучастника борьбы с болезнью, который изо всех сил будет помогать своему врачу.
На первый взгляд кажется, что врачу просто надо найти подходящие слова, чтобы поднять дух больного. Но ведь когда мы, глядя в его печальные глаза, произносим стандартную фразу, что всё будет хорошо, мы и сами не верим, что это может приободрить человека. Гораздо убедительнее конкретные аргументы, которые либо опровергают страхи больного, как необоснованные, либо доказывают ему эффективность предлагаемого лечения. И всё-таки, одних слов недостаточно. Ведь объектом нашего воздействия в этой ситуации является эмоциональное состояние больного, а у эмоций свой собственный язык. Влюбленный юноша пробуждает взаимность не льстивыми словами, а восторженным взглядом, радостной улыбкой, смущением, и другими проявлениями своего чувства. «В звуке голоса, в глазах и во всем облике говорящего заключено не меньше красноречия, чем в выборе слов» (Франсуа де Ларошфуко).
Есть устоявшееся выражение: «заразительный пример». Он потому и заразительный, что он воздействует непосредственно на эмоции, а не на разум. Напротив, рассуждение может быть убедительным, но никак не заразительным. Вот почему в психотерапевтических целях надо не только взывать к рассудку больного, но и воздействовать непосредственно на его эмоциональную сферу. Для этого доктор должен заботиться о том, чтобы и его внешний вид, и всё его поведение, все его слова постоянно излучали дружелюбие, уверенность, мужество, оптимизм. Если он это не делает, то его слова могут оказаться бесплодными. Ведь мы оцениваем нашего собеседника не только по смыслу его слов, но и по интонациям, мимике, жестам, по всему его поведению. И если слова человека говорят одно, а язык его тела – совсем другое, мы чувствуем это противоречие и потому не верим. Так бывает при любом общении, но пациент наблюдает за своим врачом с особым вниманием, потому что он старается угадать свою участь. Какая же польза будет от слов ободрения, если, произнося их, доктор не смотрит в глаза больному? Вот почему, чтобы внушать оптимизм, надо и самому быть оптимистом. Очень важно поэтому, чтобы врач всегда культивировал у себя бодрое, оптимистическое настроение.
Здесь могут возникнуть два вопроса. Во-первых, насколько действенны попытки врача поднять дух своего пациента? Быть может, эти старания тщетны, особенно если пессимистическое настроение кажется вполне оправданным. Во-вторых, стоит ли тратить свои душевные силы на столь ненадежное дело? Не лучше ли сразу дать больному лекарство против депрессии?
Ответом может служить интереснейшее исследование, проведенное в Норвегии (BMJ 1999;318:1180-1184). Его целью было проверить, могут ли врачи общей практики в обычных амбулаторных условиях лечить больных с настоящей депрессией, то есть у которых этот диагноз полностью соответствовал общепринятым критериям данного психиатрического заболевания. Всего таких больных оказалось 372 человека. Все больные без исключения получали простейшую психотерапевтическую помощь, которую организаторы эксперимента описывают следующим образом: «Врачам было предложено внушать чувство надежды и оптимизма и устанавливать положительное отношение с пациентом в рамках обсуждения того, как протекает у него депрессивное заболевание. Пациентам давали возможность описать их депрессивные чувства и поделиться с врачом своими страхами и сомнениями. Допускались также простейшие советы, как, например, совет увеличить физическую активность». При этом специально подчеркивалось, что «Специфические формы психотерапии (например, бихевиоральная терапия) не допускались». Помимо этой общей для всех фоновой терапии, части больных были назначены, сверх того, современные антидепрессанты миансерин (MIANSERIN) или сертралин (SERTRALINE), а контрольная группа получала таблетки плацебо. Больных регулярно наблюдали раз в неделю на протяжении ШЕСТИ МЕСЯЦЕВ. В результате бесспорное улучшение наступило в контрольной группе (без лекарств!) у 47%, в группе, получавшей миансерин, - у 54%, а в группе, получавшей сертралин, - у 61%. Для авторов этой статьи главный вывод заключался в том, что «если депрессию лечат врачи общей практики, то комбинация простых психотерапевтических мероприятий и современных антидепрессантов дает результаты, сопоставимые с результатами лечения врачами-психиатрами». Однако это исследование позволяет сделать и более поучительные выводы.
Сделаем несложный расчет. Даже наилучшее средство (сертралин) дало 61% улучшений, тогда как в группе без всяких лекарств улучшение наступило у 47% больных. Значит, реальный вклад лекарства самого по себе в общий успех составляет на самом деле не 61%, а 61% - 47%, то есть всего 14%! Каков же тогда удельный вес психотерапии самой по себе? В группе, где всё лечение заключалось только в простейшей психологической помощи (сочувствие, внимание и ободрение) без всяких лекарств, улучшение наступило в 47%. Не будем самонадеянны, и не будем относить все удачи на счет психотерапевтической активности врачей. Вполне возможно, что у части больных улучшение наступило самопроизвольно, без нашей помощи. Пусть такое спонтанное улучшение произошло в половине случаев, то есть в 23% (47% : 2 = 23%). Если так, то на долю психотерапии остается тоже 23%. При таком допущении получается, что простейшая психотерапия в ДВА РАЗА более эффективна, чем самый современный антидепрессант (23% против 14%)! Даже если допустить, что самопроизвольное улучшение имело место не в половине, а в двух третях всех удач, то и тогда на долю психотерапии остаётся 16% успеха против 14% улучшения от лекарства: 47% - 47% х 2/3 = 47% - 31% =16%.
Стало быть, если врач не ограничивается формальной выдачей рецепта на самый современный антидепрессант, а вдобавок дружески беседует с больным и оказывает ему простейшую психологическую поддержку, то польза лекарства самого по себе без, так сказать, сопутствующей психологической приправы составляет МЕНЕЕ ПОЛОВИНЫ всего лечебного эффекта!
Еще раз подчеркнём, что эти результаты были получены при лечении депрессии, как особой болезни, то есть очень глубокого и тяжелого расстройства настроения. И если даже в такой ситуации роль простейшей психотерапии оказывается столь значительной, то насколько же более эффективной должна быть моральная поддержка, которую в состоянии оказать врач при банальной депрессивной реакции, вызванной жизненными трудностями!
Итак, если в случае с курением всё, что врач в состоянии сделать, это объяснить больному грозящую ему опасность, то здесь его роль еще более значительна. Он может не только объяснить, почему пессимизм является фактором риска, но и активно вмешаться, чтобы помочь больному избавиться от него.
В заключение я хотел бы сказать, что не всякие депрессивные симптомы надо сразу лечить антидепрессантами. Дело в том, что есть депрессия, как психиатрическая болезнь; главное её отличие в том, что она беспричинная и вызвана не трагическим обстоятельствами жизни, а, как теперь полагают, особым нарушением биохимических процессов в головном мозге. Антидепрессанты помогают именно потому, что они нормализуют этот нарушенный биохимизм. Но часто бывает депрессия просто как реакция нормального, в сущности, человека на какие-то тяжелые жизненные обстоятельства (смерть близкого человека, неразделенная любовь и т.п.). Такая реакция вполне естественна, даже если она и чрезмерна. В таких случаях нужны не лекарства, а моральная помощь – сочувствие, ободрение, утешение и, вообще, человеческое тепло.

Есть и другие исследования, посвященные долговременному – многолетнему - воздействию эмоционального состояния на заболеваемость и смертность. Но даже и острое инфекционное заболевание протекает у пессимистов и оптимистов по-разному. Было отобрано 193 здоровых добровольцев в возрасте 21-55 лет. После психологического тестирования каждому ввели в нос несколько капель жидкости с вирусом гриппа или риновируса. В группе оптимистов заболевших оказалось в ТРИ раза меньше (точнее, в 2.9 раза), чем в группе пессимистов (Psychosom Med. 2006; 68(6):809-15).
Итак, подавленное настроение, тоска, безнадежность, уныние и, вообще, пессимистический взгляд на жизнь, несомненно, влияют самым отрицательным образом на возникновение и течение различных заболеваний. Иными словами, пессимизм является немаловажным и самостоятельным фактором риска. Следует особо подчеркнуть, что речь идет здесь не о той депрессии, которая является четко очерченным психиатрическим заболеванием, а о знакомых каждому из повседневной жизни изменениях настроения.
Если у больного обнаруживается какой-нибудь фактор риска, например, курение или высокий уровень холестерина в крови, то врач просто обязан активно противодействовать ему, чтобы уменьшить вероятность нового заболевания. Стало быть, точно такую же наступательную позицию врач должен занять и в том случае, когда он обнаруживает у своего подопечного неверие в успех лечения, потерю надежды на выздоровление, чувство собственной беспомощности, растерянность, страх, безотрадное настроение и прочие проявления пессимизма.
Когда мы имеем дело, так сказать, с обычными факторами риска, то задача доктора достаточно ясна. Например, если таким фактором оказывается артериальная гипертония, то врачу следует просто назначить гипотензивные средства и затем проследить, чтобы больной аккуратно принимал предписанные лекарства. Несколько сложнее ситуация, когда фактором риска оказывается курение. Бороться с этой привычкой должен сам больной. Врач может только объяснить больному вред курения, а в дальнейшем, при новых встречах повторять свой призыв. Но что конкретно можно сделать, если фактором риска считать пессимистическое настроение? Конечно, и в этом случае врач должен объяснить больному вред его уныния. Но ведь этого явно недостаточно. Чем же ещё помочь безутешному или отчаявшемуся человеку? Ведь не скажешь ему: «Вы должны приободриться! Чаще улыбайтесь! Надейтесь на успех!». Больной расценит такие слова, как проявление душевной черствости, а то и как насмешку.
И всё же сделать можно многое. Конечно, речь не идет о том, чтобы превратить закоренелого пессимиста в жизнерадостного весельчака. Но поддержать человека в трудную минуту, успокоить и приободрить его, дать надежду на улучшение – всё это в силах сделать любой добросовестный врач.
Первый шаг на этом пути – выслушать рассказ больного. Если больному дают возможность свободно поделиться своими заботами, тревогами и опасениями, то его собственная ситуация становится для него самого нередко не только понятнее, но даже и не столь трагической. Ведь когда он старается выразить в связных словах своё уныние и тоску, он, тем самым, вынужден (быть может, впервые!) пристально разглядеть свою проблему и проанализировать её. То, о чем прежде он старался даже не думать, может оказаться при ближайшем рассмотрении не столь ужасным. Часть его неясных страхов рассеивается сама собой при свете дня; в его сердце зарождается надежда. Вот в чем глубокий смысл выражения «облегчить душу». Не случайно во всех религиях исповедь занимает такое большое место: самоанализ является очень эффективным средством душевной гигиены.
Но чтобы помочь больному выговориться, надо создать располагающую атмосферу доверия и симпатии. Для этого доктору придется выйти за рамки столь привычной роли следователя, заинтересованного только в выяснении анамнеза болезни. Вместо того, чтобы всё время задавать вопросы, надо постараться выслушать больного с сочувствием, проявить человеческое тепло и понимание, как это делает опытный и мудрый священник. Это трудная задача, требующая такта, терпения, снисходительности и понимания человеческой психологии. Зато врач сможет узнать, что же на самом деле гнетет больного, чего он действительно боится, что он думает о своем состоянии. Часто уже одно это открывает возможности для психотерапии. Ведь многие страхи больного оказываются в действительности либо совершенно необоснованными или же преувеличенными. Так, одна моя больная долго отказывалась от операции катаракты, поскольку была убеждена, что имеющиеся у нее экстрасистолы обязательно приведут к плохому результату. В других случаях то, что кажется больному совершенно безвыходным положением, вовсе не является таковым с точки зрения врача.
 

итак продолжение статьи, и видимо с будущими Мишиными комментами))))

Конечно, житейские впечатления и здравый смысл значат немало, но в наш просвещенный век доказательной медицины скептически настроенные врачи требуют большего. Им нужны факты, проверенные строго научным образом. Увы, добыть такие факты гораздо труднее, чем кажется. Отличить жизнерадостного, бодрого и мужественного человека от унылого и мнительного пессимиста можно с первого взгляда. Но как численно измерить эти качества? Как решить, насколько выражена эта черта характера у данного человека? А ведь без этого невозможно сравнивать обследуемых и распределять их в различные подгруппы. Только тогда удается показать, что по мере нарастания какого-то признака соответствующим образом изменяется частота изучаемой болезни. То ли дело измерять концентрацию холестерина в крови или содержание ненасыщенных жирных кислот в пищевых продуктах, или, наконец, вычислять соотношение окружности талии к окружности бедер (даже такой показатель пытались использовать в качестве фактора риска! - Ann Intern Med. 2000; 133:81-91). Ведь как удобны и внушительны всякие цифры! Их можно сразу подвергнуть самой современной статистической обработке и нарисовать наглядные графики. Получится отличная статья, которую примут с удовольствием в любой научный журнал…
Душевный мир не поддается химическому или физическому анализу. Единственным инструментом познания здесь по-прежнему остается просто беседа с человеком и наблюдение за его поведением. Это требует не только времени, но и определенного доверия между доктором и пациентом. А в результате такое кропотливое психологическое исследование, даже самое добросовестное, всё равно не дает каких-то однозначных цифр. Естественно, что лишь немногие энтузиасты готовы заниматься этой работой. Так что необычайная скудность исследований о влиянии душевного состояния на возникновение и течение болезней объясняется не тем, что эта проблема не заслуживает большого внимания, а тем, что попытки разобраться в этом вопросе наталкиваются на большие методические трудности. К этому стоит добавить, что даже сами эти термины – оптимизм и пессимизм - довольно расплывчаты и требуют пространного объяснения. Так, слово ОПТИМИЗМ объясняется в Толковом словаре русского языка Д.Н. Ушакова как «Склонность во всем в жизни видеть хорошие стороны, верить в успех, в благополучный исход чего-нибудь», а в словаре С.Н. Ожегова, как «Бодрое и жизнерадостное мироощущение, при котором человек во всем видит светлые стороны, верит в будущее, в успех, в то, что в мире господствует положительное начало, добро». Соответствующие определения слова ПЕССИМИЗМ гласят: «Мрачный, безрадостный взгляд на жизнь, склонность видеть всё в мрачном свете; унылое настроение» (Д.Н.Ушаков); «Мрачное мироощущение, при котором человек не верит в будущее, во всем склонен видеть унылое, плохое» (С.Н.Ожегов).
Шагом вперед в этом отношении стали разработанные психологами особые анкеты, которые предлагают испытуемым. В частности, о наличие оптимизма (или пессимизма) можно судить по ответам на вопросы, вроде: «Я часто улыбаюсь – да, нет», «У меня часто бывает хорошее настроение – да, нет», «Я с надеждой смотрю в будущее – да, нет», «У меня есть еще много планов на будущее – да, нет» и т.п. Чем больше утвердительных ответов на различные вопросы такого рода дает испытуемый, тем более выражен его оптимистический настрой. Наоборот, чем больше будет отрицательных ответов, тем более пессимистичен испытуемый.
Такая методика позволяет приблизиться к требованиям современной доказательной медицины. И хотя подобных исследований всё равно до удивления мало, их результаты единогласно подтверждают житейское впечатление. Более того, они доказывают, что душевное состояния человека очень сильно сказывается на течении и возникновении самых разных болезней. Вот всего несколько примеров.
В одном исследовании была отобрана группа из 1306 мужчин в возрасте от 40 до 90 лет. Все они подверглись стандартному клиническому и лабораторному обследованию, которое не выявило никаких отклонений от нормы. В частности, у всех были нормальные величины холестерина и сахара в крови, нормальное артериальное давление и отсутствовали признаки ишемической болезни сердца. Сверх того, всех испытуемых подвергли подробному психологическому тестированию. Оно обнаружило, что часть лиц обладала бодрым, оптимистическим взглядом на жизнь, а у других доминировало безотрадное, унылое, пессимистическое настроение. Спустя десять лет оказалось, что в группе пессимистов стенокардия появилась у 28 человек, а у оптимистов только у 12; соответственно инфарктов миокарда было 49 против 22, в том числе инфарктов с летальным исходом – 15 против 6 (Psychosomatic Medicine 2001;63:910-916).
В Голландии на протяжении ДЕВЯТИ ЛЕТ наблюдали 941 мужчин и женщин в возрасте 65-85 лет. За это время скончалось от различных болезней 397 человек, что соответствовало средней смертности в Голландии для лиц такого возраста. Однако в группе с высоким уровнем пессимизма смертность составила 56,5%, а в группе с высоким уровнем оптимизма – всего 30,4%. Когда же исследователи отобрали случаи смерти только от сердечнососудистых заболеваний, то различие стало еще более значительным: если принять смертность в группе пессимистов за 1,0, то в группе оптимистов смертность равнялась 0,23 – почти в ПЯТЬ раз меньше! (Arch Gen Psychiatry. 2004 Nov;61(11):1126-35).
 

и вот еще   продолжение следует

Пессимизм как фактор риска

В последнее время понятие «факторы риска» стало необычайно модным в медицине. Так, курение признано фактором, способствующим возникновению сердечнососудистых заболеваний, рака легких и хронического бронхита; переедание и ожирение увеличивают вероятность заболеть сахарным диабетом; повышенная концентрация холестерина в крови является фактором риска для возникновения атеросклероза и т.д. Поэтому врачи, обследуя своих подопечных, обращают ныне особое внимание на возможное наличие у них факторов риска с тем, чтобы предупредить будущие болезни. Популярности этого понятия способствует не только его очевидная профилактическая ценность. Соблазняет также относительная легкость и простота соответствующих исследований. В самом деле, достаточно выбрать какой-нибудь биохимический показатель, продукт питания или фактор внешней среды и сопоставить его с частотой определенного заболевания в контрольной и подопытной группах. Не прекращаются поиски новых факторов риска (их даже называют «нетрадиционными» - Ann Intern Med 2000; 133:81-91), которые тоже могут способствовать возникновению тех или иных заболеваний. Например, оказалось, что повышенное содержание в крови гомоцистеина является самостоятельным фактором риска для возникновения сердечнососудистых заболеваний (. JAMA. 1998;279:1477-82. Ann Intern Med. 1999; 131:376-386.) А совсем недавно было показано, что ишемическая болезнь сердца чаще возникает у лиц с группой крови АВО, чем у лиц с другими группами крови (Arterioscler Thromb Vasc Biol 2012; 32:2314-2320).
В результате количество статей на тему RISK FACTORS достигло к январю 2011 года 685 501 (по данным информационной компьютеризированной службы MEDLINE в Интернете на тот период). Из них только за последний год было опубликовано 20 252 статьи, а за последние пять лет – 235 878 статей. В этом океане жалкими островками кажутся исследования, посвященные влиянию душевного состояния человека на возникновение и течение заболеваний. Так, на тему: «Пессимизм и здоровье (PESSIMISM AND HEALTH)» в MEDLINE оказалось лишь 291 (двести девяносто одна) статья, из которых за последний год было опубликовано всего 6, а за последние пять лет – 105…
Но разве эти убогие цифры соответствуют значению проблемы? Еще три тысячи лет тому назад библейский царь Соломон - мудрейший среди смертных - сказал: «Веселое сердце благотворно, как врачество, а унылый дух сушит кости» (Притчи Соломоновы 17,22). Да и каждый из нас может вспомнить убедительные примеры того, как сильно влияет душевное состояние больного на ход болезни.
Бывает, что положение кажется поистине безнадежным. Врачи объявляют, что сделать больше ничего нельзя. В отчаянии родственники больного бросаются к всевозможным знахарям и целителям. И иногда происходит чудо: больной поправляется! Значит ли это, что он попал, наконец, к настоящему, хорошему доктору, а раньше его лечили неправильно? Увы, попытки использовать то же самое лекарство или совет в других случаях оказываются бесплодными. Да и вообще, этот чудесный целитель слишком часто попадает впросак, а то и приносит явный вред. Исцеления в его практике похожи на выигрыш в лотерее – они непредсказуемы. И всё-таки, выздоровление наступило именно после встречи со знахарем! Значит, тот действительно помог, но не тем снадобьем, которое он посоветовал, а как-то совсем по-другому. - Больной просто поверил, что еще не всё потеряно. В нем вновь проснулись жажда жизни и желание бороться с болезнью. Вот эта психологическая помощь и переломила ход болезни.
Нередки примеры обратные, когда длительная тоска, отчаяние, потеря надежды усугубляют болезнь или являются толчком к её развитию. Как часто мы видим, что вскоре после вынужденного ухода на пенсию, смерти близкого человека или другого по-настоящему горестного события возникает инфаркт миокарда, мозговой инсульт или злокачественная опухоль. Главное, такая болезнь появляется слишком быстро, чтобы считать это случайным совпадением.
Итак, повседневный житейский опыт говорит, что душевное состояние человека может сильно влиять на течение болезни, как в хорошую, так и в плохую сторону. Но быть может, это действие проявляется лишь иногда, слишком редко, чтобы врач учитывал его в своей повседневной практике? Если это так, то следует полагаться только на лекарства, не надеясь на случайное везение. И наоборот, если душевное состояние играет важную роль всегда, то бороться с болезнью надо не только медикаментами. Необходимо также всеми способами укреплять бодрость духа и мужество больного, его уверенность в благополучном исходе даже в самой отчаянной ситуации.
 

всем привет, вот нашел систематизированную относительно действий  помщь. думаю многим может пригодиться для общего развития и понимания. в основном пункты относятся к само и взаимо помощи, примерно так вот и работали на поле.

ОКАЗАНИЕ ПМП В УСЛОВИЯХ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ

Девушка, вы такая красивая, вас надо размножить.

Ехала сегодня на машине, видела рекламу машинного масла: "Повышает потенцию автомобиля". Сразу мысль: "Вы будете е**ться с вашим автомобилем еще дольше".

Долго думала, что бы подарить мужу на день рождения. Пена? Носки?.. Банально! Купила себе путёвку в Египет! Пусть любимый отдохнёт!

Сидят две девочки на крыше... Одна добрая, другая злая и кидают камни в прохожих, злая попала 3 раза, а добрая 5... Потому что добро всегда побеждает зло!

Вот Обамка горько плачет. Поиграть хотел он в мячик, Только Путин (вой - не вой) Не даёт весь шар земной, У Обамы отбирает, С Украины грязь стирает. Тут Обама зарыдал, За «подмогой» побежал. Вот шестёрка прискакала И на Вову закричала: «Ты зачем Обаму бьёшь? Мячик в руки не даёшь? Голубых с мяча стираешь И бандер не уважаешь? Щас же мяч отдай Обаме »И затопала ногами:« Возражать нам не моги! ! Мы с тобой теперь враги »Вова малость подождал, А потом вот так сказал:« Ваша дружба не нужна - Две копейки ей цена. Шар не дам, хоть обосритесь, Хоть вы все в меня вцепитесь. Никого из вас пока, Я не трогал и слегка. Но меня не надо злить: Я могу и укусить. Вы достаточно играли, И границы попирали, Кровью мазали и грязью, Наводнили разной мразью, Понатыкали ракет, Что не виден белый свет. Нет, по-вашему не станет! Бог Россию не оставит! Я отмою шар земной! Кто за мир? Идём со мной!

Разговор в одном из домов в пригороде Торонто:

Who eсть xто?

Сын:

- Папа, расскажи, будь ласка, хто такие евреи, а хто жиды, хто такие русские, а хто москали, хто такие хохлы, а хто такие украинцы?

- Отец, переставая нарезать ломтики сала, взглянул на сына и сказал:

- Евреи, сынок, живут в Израиле. Это героический народ вот уже 60 лет сражается против мусульманских агрессоров, строит свое государство, имеет самую лучшую армию и прекрасных дивчин.

А жиды, сынок, живут в Украине. Пьють нашу горилку, спят с нашими дивчинами, покупают наши дома и пытаются построить незалежну Украину.

-Русские, сынок, живут в России - огромной стране. Добывают нефть и газ, продают лес, строят и лелеют свою государственность.

А москали, сынку, это те сволочи, шо живут в Украине, жрут, подляки, наше сало, пьют нашу горилку, совращают наших дивчин и пытаются построить незалежну Украину.

- Хохлы, сынку, живут в Украине, пьють нашу горилку, едять наше сало, спят с нашими дивчатами и пытаються построить незалежну Украину.

А украинцы, сынок, живут ЗДЕСЬ у КАНАДЕ, и мы едим украиньске сало, пьем настоящую, нашу, родную горилку, работаем, не покладая рук, и смотрим, як эти кляти хохлы мешают жидам и москалям строить незалежну Украину...

 

Сколько пользователей, столько и ответов ..... это будет ..... 17509 страниц по 20 пользователей на каждой ... семь на ум кладем ... получается сумасшедшее количество

Разве на этом форуме столько дельта/парапланеристов??? А где они летают?

 

это виртуальные треполетоболтуны с плохой погодой для полетов

это ж как надо варить? что бы такое выварить

Серёжа ты где был?Одичал там в конец.Наверное поговорить не с кем было? ....Никак выговориться не можешь.

 Про всё написал,а про самое интересное - ....ломание погоды? А поиски других пилотов в облаках?,а про эту сууууку-инверсию?А про межсезонье,когда снег уже как каша-и не покататься и не полетать?

должен же я что то друзьям оставлять. чтобы дополнить.)))) забочусь....