Не люблю эту традицию свадебных/юбилейных оптовых тостов … Когда гостей группами выводят на ораторский пятачок и дают в руки одного из них переходящее знамя победы, именуемое микрофоном. И вот стоишь ты, глупо улыбаясь и переминаясь с ноги на ногу, ожидая своей очереди, которая может подойти и через 15-20 минут… А когда она наконец до тебя доходит, выясняется, на тебя уже никто не обращает внимания, кроме оператора, чуть ли не тычущего тебе камерой прямо в лицо, ну и может адресата твоих пожеланий (хотя скорее ошалевший и уставший адресат только делает вид, что слушает).
Еще меня выводит из себя побочная традиция, которая, как мне кажется, появилась не так давно – заставлять эту кучку отвыступавших ораторов показывать свое танцевальное мастерство. Прямо там же, на ораторском пятачке. Под дебильный бодрячок, поставленный коварным диджеем. И не важно, старички в кучке или молодежь, дошел гость до танцевальной кондиции или еще нет, будь добр, изобрази дискотеку.
Лично я с детства не люблю произносить тосты. Не потому, что не умею, а просто не люблю. Считаю, это дело должно быть добровольным.
У моих многочисленных дядюшек и тетушек всегда существовала такая опять-таки традиция – когда на семейном мероприятии круг тостующих замыкался, а выпивка еще оставалась, они созывали детей, как правило, мирно игравших в другой комнате, и просили произнести поздравление. С удовольствием говорили только моя кузина, в силу своего характера обожавшая публичные выступления, и племяшка, в силу своего несмышленого возраста читавшая заученные детские стишочки. Остальные долго жались друг к дружке, потому что спрятаться за спину никто никому не давал. В итоге все решали, что проще побыстрее что-то сказать и пойти играть дальше, чем стоять под софитами и умильными взглядами взрослых.
Вспомнилась история. Однажды мы, дети, тусовались на балконе, где прислоненным к стене стоял остов панцирной кровати. И вдруг каким-то образом эта кровать приземлилась на мою голову, слава богу сеткой, а не рамой. Так как я была выше тех, кто в тот момент стоял рядом, то моя голова весь удар приняла на себя, спася таким образом других детей. Ну не сказать, чтоб было очень больно, даже шишка не выскочила. Все поохали-поахали и забыли. И тут через некоторое время у взрослых круг тостующих замкнулся. Детей усадили за стол и стали просить тосты. Мне пришлось срочно и усиленно изображать из себя контуженную – я уставилась бессмысленным невидящим взором в одну точку и время от времени потирала место ушиба. Но это не возымело должного эффекта, так как все взрослые решили, будто я погрузилась в глубокий мыслительный процесс и вот-вот выдам нечто шедевриальное… Тогда я решила прибегнуть к тяжелой артиллерии – пустила слезу, призванную вызвать жалость и сострадание к ребенку, словившему своей головой металлическую кровать. Слеза была скупой и без звукового сопровождения, но тут моя племянница тоже всхлипнула в знак протеста и нас решили дальше не мучить…
Но потом, уже на другом мероприятии, кто-то как-то предложил нам спеть. Петь у нас получалось лучше, чем произносить тосты. И с тех пор мы на застольях пели: когда сольно, когда дуэтом, а когда и сбивались в хор мальчиков и девочек…
Еще меня выводит из себя побочная традиция, которая, как мне кажется, появилась не так давно – заставлять эту кучку отвыступавших ораторов показывать свое танцевальное мастерство. Прямо там же, на ораторском пятачке. Под дебильный бодрячок, поставленный коварным диджеем. И не важно, старички в кучке или молодежь, дошел гость до танцевальной кондиции или еще нет, будь добр, изобрази дискотеку.
Лично я с детства не люблю произносить тосты. Не потому, что не умею, а просто не люблю. Считаю, это дело должно быть добровольным.
У моих многочисленных дядюшек и тетушек всегда существовала такая опять-таки традиция – когда на семейном мероприятии круг тостующих замыкался, а выпивка еще оставалась, они созывали детей, как правило, мирно игравших в другой комнате, и просили произнести поздравление. С удовольствием говорили только моя кузина, в силу своего характера обожавшая публичные выступления, и племяшка, в силу своего несмышленого возраста читавшая заученные детские стишочки. Остальные долго жались друг к дружке, потому что спрятаться за спину никто никому не давал. В итоге все решали, что проще побыстрее что-то сказать и пойти играть дальше, чем стоять под софитами и умильными взглядами взрослых.
Вспомнилась история. Однажды мы, дети, тусовались на балконе, где прислоненным к стене стоял остов панцирной кровати. И вдруг каким-то образом эта кровать приземлилась на мою голову, слава богу сеткой, а не рамой. Так как я была выше тех, кто в тот момент стоял рядом, то моя голова весь удар приняла на себя, спася таким образом других детей. Ну не сказать, чтоб было очень больно, даже шишка не выскочила. Все поохали-поахали и забыли. И тут через некоторое время у взрослых круг тостующих замкнулся. Детей усадили за стол и стали просить тосты. Мне пришлось срочно и усиленно изображать из себя контуженную – я уставилась бессмысленным невидящим взором в одну точку и время от времени потирала место ушиба. Но это не возымело должного эффекта, так как все взрослые решили, будто я погрузилась в глубокий мыслительный процесс и вот-вот выдам нечто шедевриальное… Тогда я решила прибегнуть к тяжелой артиллерии – пустила слезу, призванную вызвать жалость и сострадание к ребенку, словившему своей головой металлическую кровать. Слеза была скупой и без звукового сопровождения, но тут моя племянница тоже всхлипнула в знак протеста и нас решили дальше не мучить…
Но потом, уже на другом мероприятии, кто-то как-то предложил нам спеть. Петь у нас получалось лучше, чем произносить тосты. И с тех пор мы на застольях пели: когда сольно, когда дуэтом, а когда и сбивались в хор мальчиков и девочек…
если говоришь публично то уже идет как бы красивее сказать и не опозориться, не повторяться уже не от души как-то
от души индивидуально говорю, не люблю публичность, хотя по другим вопросом по пиарится люблю, но не в тостах и анекдотах.