Перейти к содержимому





- - - - -

Унгуртас, май 2010, начало

Опубликовал: Олеся-Бота, 27 Май 2010 · 740 Просмотров

Перед этой поездкой мне хотелось закончить все дела, насколько сил хватает. Вернее, началось это, когда определились даты московской выставки, на которую все мы ждем прибытия апы. Словно волшебным образом изменились энергия и смысл моей московской жизни. Прочистило… Я почти физически чувствовала, как в эти серые сумерки проникает ясность и заставляет постепенно убирать застой и пыль из слепых мест, завершать незавершенное, ставить на место то, что долго не решалась… ну хотя бы пытаться это сделать.
И сразу стало непонятным – чего я боялась так сильно до сих пор? Созвонилась с хозяйкой квартиры, где жила до сих пор, разобрала вещи, которые уже год лежали в коробках, и – ничего, легче стало даже. Начала общаться со своей семьей, с родственниками, приоткрылась, говорить стала о важном. И вроде как не такой уж я и изгой – ну, есть трудности в диалоге, но сам факт, что он в принципе возможен – это уже жизнь… Со всеми застойными темами не уложилась до отъезда, конечно, но хотя бы смотреть стала в эту сторону. Странно даже, как собирает меня одна только мысль об апашке. Или это – теперь… Что было раньше – помню смутно. Энергии не хватает, выпала из потока. Отпала от чего-то. Вот и еду теперь – вернуться.
В последний день перед отъездом я решила позаниматься физкультурой, подготовить себя физически к Казахстану – и подвернула ногу. Ту же – левую стопу, как и год назад. И сразу заныло сердце, занервничала, заволновалась. О чем это? Что со мной такое? Боюсь ехать? Сопротивляюсь чему-то?
В Унгуртасе разберусь.
А пока – намерение. Попробую записать – может, сработает? В истории с Бали, например, – до буквы все сбылось, что я себе в самолете по дороге туда «заказывала». Даже камера.
Попробую еще раз.
Итак. Я хочу вернуться в творческое состояние и работать, делать уже законченные проекты. Написать про бабушку, снять фильмы, разные… может быть – в том числе и о поездке бабушки в Москву. Подготовиться к съемкам «Кумалаков». Отдельная история – большой фильм об апашке. Пора. Я некоторое время боялась за это браться. Понимала, что это – новый этап отношений с Бифатимой-апой, готова ли я идти дальше? Теперь – да, готова - не готова – я хочу это сделать. А еще я хочу вернуть память о том, что происходило со мной последние три года. Снова видеть связи, смыслы, написать книгу… Ну, одним словом, мой запрос - полноценное творчество. Вернуть себе эту энергию. И - открыть дорогу для ее реализации.
И еще… Вернуться на путь. Открыться, как апа говорит. Хватит с зажмуренными глазами жить. Выполнять свою работу, задачу – как пространство от меня хочет. Это уже не бабушкин характер – это вся реальность требует.
А там, может быть, и человеческая жизнь наладится. Семья, здоровье, дом...
Мда, запрос глобальный…
Но – честно.

Прошу прощения за то, что так долго пишу просто о своих переживаниях, но я хочу рассказать. Это может быть наглядно. Дело в том, что мои проблемы в Москве последнего года – точное отражение того, обо что я споткунулась в Унгуртасе той длинной зимой. Что не прошла там – в том и сижу теперь. Какое-то время я не видела этого. Жаловалась, страдала – но не поднималась над ситуацией, не хотела ее видеть, принимать как есть. Застряла – на упрямстве каком-то, на эгоизме. Спрятаться хотела. В болоте.

Хочется коротко рассказать один эпизод – подробнее напишу еще об этом, пока – в двух словах.
Я часто вспоминаю о том, как в один из дней поздней осенью, когда я уже давно мечтала вернуться в Москву после нескольких месяцев Унгуртаса, апа вызвала меня в отдельную комнату. Там были апа, ее сноха и переводчик. Я присела. Бабушка заговорила – медленно, по одной фразе – давая возможность все переводить почти дословно. Обычно она так не делает, напротив – создает все мыслимые помехи для понимания ее слов. Даже для казахов. Апа говорит загадками, использует староказахский язык, быстро, стремительно – и – «Голова не мозги, сердце есть? Хватит». А тут – просто удивительно. Переговоры?..
«У меня очень тяжелый характер».
Я улыбнулась – «Да, апа».
«Даже моя семья не может меня выдержать».
«Я знаю».
«Деньги для меня – игрушка».
«Я это понимаю, апа. Вы спите с людьми. Человек, который думает о себе, не будет спать с людьми. Не сможет. Я это все вижу. Проблема в другом. Я – не вы. Я и не прошу быть как вы, это слишком трудно для меня, я хочу – свое пространство личное, свой дом, семью, жизнь. Я готова делать что могу – для всех, работать – но мне и мое нужно. Не только с людьми. Я - обычный человек».
В предыдущие месяцы я особенно довольно сильно устала из-за жизни в общей комнате. Мне уже давно хотелось спать без одежды, есть то, что я люблю, а не мясо с лепешками, хотелось привычного мне и понятного юмора, и…уже не помню чего еще. Давно это было. Но просила я – личное пространство, мою зону комфорта. Это я помню точно. И еще ясно помню сильное желание устроить личную жизнь, чувствовать внимание к себе. Сейчас как-то уже и сформулировать все это трудно. Интересно – почему…
Помню, апа тогда долго молчала, не глядя на меня. На бумажке – рисовала ласточку.
И наконец – произнесла:
«Я тебя понимаю».
Пауза.
«И я бы тебя отпустила».
Снова пауза.
«Но духи сказали – нет».
Я нервно рассмеялась.
«Хорошо, апа. Я согласна делать так, как скажут духи. Но я буду устраивать истерики».
«Ладно».
И – отдала бумажку с ласточкой снохе.
Разговор был окончен.
Уже через час апа спрятала мой мобильный телефон – единственную ниточку, связывающую меня с Москвой, друзьями, привычным миром, - и я действительно закатила классическую истерику – на удивление всем, кто знал меня в Унгуртасе до того дня.
Помню, я почти удовольствие от нее получила – и немедленно свалилась с высокой температурой…
Потом были новые истории.
Но – об этом – еще напишу.
Я помню, как я протестовала тогда – требовала своей территории. И вот – год – у меня ее нет – ни в Москве, ни в других местах, где я оказываюсь. Я уже не помню, когда спала последний раз одна в комнате. Тогда – в доме Хальфина, когда сбежала от бабушки на три дня? Похоже на то… До смешного. Когда в Белграде этнографический музей заказывал нам гостиницы, меня поселили с Маури в одном номере – по ошибке. Он пытался переехать – свободных комнат не оказалось. И таких ситуаций было множество.
И в Москве…чужой дом, энергетически – несозвучный, не мой. Похоже, и правда – все эти испытания и стрессы Унгуртаса - не плохой характер апашки, это пространство заставляет меня что-то увидеть и понять. Что – на этот раз? Принять, что я не одна в этом мире? Что все связано – и отделяться бесполезно? Увидеть, что личная территория – иллюзия, и научиться жить в реальности, где нет только меня, отдельной и уязвимой? В живом и проницаемом пространстве? Слова не помогают прочувствовать и прожить такие вещи. А что помогает?
Странно, что я столько месяцев не думала о том, что разрешить эту ситуацию можно только пройдя наконец этот урок. И боялась поездок к бабушке. Там – трудно. А где легко?

Одним словом, снова лечу в Унгуртас.
Виктор, мой товарищ в этой поездке, пока мне не знаком. Время покажет, зачем мы с ним вместе в этом путешествии. Обычно - такие попутчики не бывают случайными.

Осознания и мысли о жизни начались уже в аэропорту. Говорят же – дорогу делает мастер.
Я ухитрилась забыть свои деньги и часть подарков, которые собирала семье апы.
Не хочу вкладывать энергию? Похоже на то. Боюсь сделать следующий шаг. Даже поняв уже и увидев, что не апа делает мою жизнь трудной, что это моя объективная ситуация, что урок все равно придется пройти. Даже приняв решение двигаться – бессознательно ему сопротивляюсь… Или это – инерция прошедшего времени? В любом случае, мне стыдно и грустно. Чувствую, что я точно так же не даю в проекты, в кино и тексты, в действия – в должной мере энергию, свое намерение, свою веру. Не борюсь – всем существом. Держусь за удобство, за эту свою пассивность. Причины – банальные человеческие. Эгоизм, понятное дело. Желание безопасности и стабильности. Недоверие. Представляю себе суровое лицо апы. Она может быть неприветливой, имеет право. А как еще? Удивительно, что вообще принимает.

Пишу об этом – и глаза начинают слипаться, засыпаю. Тяжело.
Ничего, наблюдаю. Сейчас я могу просто признать – да, инерция существует, ее важно видеть, чтобы не обманывать себя, и в нужный момент приложить усилие.
Иногда и постараться полезно, и это не отменяет идею потока, следования тому, что уже происходит.
Ничего нового.
Просто – постараюсь помнить об этом, чтобы принять правильное решение, когда вдруг станет тяжело.

Рассказала Виктору свою историю. Он, похоже, очень хорошо понимает, о чем я . То ли знакомо ему, то ли просто умный. А скорее всего – и то, и другое. Но о себе он почти не говорит.
В самолет мы зарегистрировались не так уж и поздно, но он оказался полон, и мы получили места в соседних рядах, не у окна и не с краю. Шансов поменяться с соседями и объединиться, похоже, никаких. Рядом с Виктором летит женщина с младенцем. Неудобство дополнительное – для того, кто мог бы согласиться пересесть. Но…женщина рядом со мною – легко идет на неудобство. Меняется местами с Виктором. Удивительно. Вот я бы стала пересаживаться в такой ситуации? И тут же – женщину с ребенком забирают в другой салон, наша благодетельница перестает быть стиснутой с двух сторон, и оказывается даже в более комфортной ситуации, чем другие. Ура. У хорошего человека все будет хорошо. Еще один привет от бабушки. Мелочь – а для меня заметная.

Апа встретила радостно. Ждала нас – так все вокруг говорят. Я привезла стопку пригласительных билетов на московскую выставку. Она немедленно раздала их приезжающим, нарисовав на обороте какие-то знаки. Мне всегда было очень приятно такое обращение бабушки с нашей печатной продукцией. Вот, останется у людей… Не зря сделано.

Уже сейчас чувствуется, что многие здесь видели наш сайт. Упоминают его.
Какая-то женщина подошла – сказала, что читала дневник. «Увидела Берика – и такая радость, все читано – а вот он, живой…» Группа из Павлодара – приглашает за свой стол. Мне становится неудобно: после всех этих моих угрызений приезжаем как герои -победители. А какой уж тут героизм… знал бы кто, в каком я болоте все это последнее время, как мало сделано, как много времени, а значит и возможностей упущено.
Вот, даже такой маленький вклад – а такой явный отклик. А я все в каких-то терзаниях…глупо…
Девушка из Москвы говорит, что хочет помогать, чем сможет. Записала телефон. Апа проконтролировала – значит, что-то может быть хорошее от этого.

Здесь – Берик с женой, три девушки из Петербурга, в том числе – Акбота, блондинка, которой апа дала имя, похожее на мое. И зовут ее Алисой. И приехала – прожив два года в Тируванномалае. Тоже – созвучно. Еще из «живущих» – Такуа и парень из Алматы, Костя, Серикбай по-унгуртасски… Апа занимается оформлением на себя земли – пока небольшого клочка, на котором стоит дом. Ездит в акимат каждый день. Говорит, пока не закончит этот процесс – надолго уехать не может, закончит – спокойней все будет.

Удивительна эта история с землей. Напоминает фильм «Баксы» немножко. Эта территория была взята в аренду на 10 лет, за это время апа сделала Унгуртас местом паломничества со всего мира, а гору – действительно открыла как место силы, аулие. Теперь аренда заканчивается, и на эту территорию появилось много претендентов – искушение для районной администрации. В том числе – просто уникальные варианты, например проект санатория, где люди будут «автоматически исцеляться». Сама такое слышала. Потрясающе. Давайте выгоним из дому святого, и пусть паломники приезжают, и платят за то, чтобы им помогала земля, на которой он жил. Ну что ж, увидим – как все будет разворачиваться. Пока, вроде бы, апу не прогоняют. Хотя при мне поселковые рабочие начали разбирать баню, где было столько невероятный процессов и событий, – чтобы по этому месту прошла дорога. На 40 метров левее – нет, не захотели делать. Там не такая степь, видимо. Что такое?
Странно…

Но апа со мною об этом не говорит. Все хорошо. Земля бар.

Берик – сильный и веселый, как когда-то, - спрашивает о жизни. «Ездила в Индию?» - «Нет, в Индию не смогла, у сестры была беда – умер любимый человек, она совсем в жизнь не смотрела, я к ней ездила. Сейчас – лучше».
Словно подслушав мои мысли, Берик снова начал меня раскачивать на «принятие дара». «Я так по твоему разговору понял – ты два раза отказалась, испугалась, не взяла силу – еще возможность будет, но если не примешь – все. А ты, как я понял, на родственницу передаешь». «Почему? А чтобы у двоих была сила – нельзя разве?» «Сколько я живу – кто-то один держит. Другие уже не так. А ты не берешь. Тебе идет – а ты другому человеку передаешь. Аруахи такое не любят – чтобы отказывался человек. Уйти могут». Не знаю, какая-то тревога от его слов. Вроде бы я не отказывалась – просто передышку хотела… Хотя – может быть и отказывалась… Может быть, надо было преодолевать себя… Но идея конкуренции с близкими людьми мне не нравится. Если кто-то развивает себя, чувствует, начинает лучше видеть мир – разве это плохо? Кто насколько может – какое уж тут соревнование? «Работа много», - как говорит апа. Всем хватит. Что-то тут не так… Провоцирует? Но в чем-то он явно прав. Его слова про мое собственное замешательство я хорошо понимаю. И, возможно, о том, что скидываю импульс движущий на других людей. Вот это – моя собственная схема, как не двигаться вперед, не развиваться, не принимать помощь. Есть такое.

Тем временем – во дворе случилось очередное баранье жертвоприношение, разделывают тушу. Берик предлагает всем проглотить кусок сырого курдючного жира – говорит, очень полезно. Кусочки отрезает немаленькие. Апа подключилась – показывает, как широко нужно открывать рот – «а-а-а-а», и сама запихивает прямо в горло этот жир.
Такуа, разумеется, проглотила мгновенно и с радостной улыбкой. Питерске девушки – в ужасе. Кто-то из них смог, кто-то нет. Я – кручусь вокруг с камерой. Разумеется, попадаю «под раздачу». «А-а-а-а». Пытаюсь проглотить - кусок мягкий, но слишком большой, выскакивает обратно. «Глотай, старайся», - командует Берик. «А можно его разрезать?» Апа быстро отхватывает от моего куска часть – и его чуть ли на лету заглатывает Такуа. Оставшуюся часть я уже могу пропихнуть в себя. Да уж. Процесс…

Берик наблюдает. «Надо было стараться». «Я старалась, это же рефлекс. Ну и так быстро все было. Я ж никогда не глотала бараний жир». «Нет, это тебе проверка – боишься или нет». И закашлялся. «Вот видишь – правду говорю. Когда сила идет – страшно, мурашки – а ты расслабляйся и бери. Бояться нельзя».

Я задумалась. И что же делать, когда все незнакомо и непонятно, рефлексы работают на самосохранение, а как все на самом деле – не видно? Тут же какая-то доля секунды все решает. И подумать не успеешь. Не до того. Как с этим – если Берик прав?

Вечером пытаюсь снова с ним поговорить. «Берик, я не боюсь, у меня просто опыта нет». Он делает характерный жест пальцами по ушам – «лапшу не вешай!». «Нет, правда».
«Проверять будем?» «Давай».
«Иди – на гору Танцующая мать». Забавно, здесь уже мое название проектное в дело пошло. «Что за гора?» «Захочешь – найдешь». «Ну хорошо, я иду». «Только собаку будешь дома оставлять». «Ладно…»

Темень кромешная. Куда идти? Не ориентируюсь вообще. Дорогу – еще немного видно, а что вокруг… Сворачиваю влево, к сопкам, которые Берик горами назывет. Иду – напролом. В какой-то момент встречаюсь с деревом. Я давно на него с нашей Горы смотрела – все хотела сходить днем, да так и не собралась. Берик говорил, что там – змеиный дед. Аруах. Тоже – место силы.
Побыла возле него, попросила благословения – пошла дальше.
Шагаю – не разбирая пути, и прошу прощения у высших сил за то, что совсем не знаю, куда идти. Я иду. Но не вижу дороги. Но иду. И идти буду.
Вдруг вижу слева – за сопкой – огонек. Яркий. Что за свет – непонятно, что угодно может быть. Но у меня начинает кружиться голова. Горизонт закручивается вокруг меня, все плывет, земля мягкая… Сильное чувство. Не знаю, что это было, - но это было хорошо. Измененное пространство вокруг и открытость внутри. Очень легко. Снова прошу прощения, что не знаю, какая сила движет и зачем это происходит со мной. Мне спокойно, как в детстве – летней ночью.

Вряд ли Берик имел ввиду именно это мое переживание, чувствую, что не его. Но теперь это для меня уже не так и важно. Я думаю, боюсь ли я никогда не стать «сверхчеловеком», или что там имеется ввиду? Нет, не боюсь. Мне нравится быть тем, кто я есть. Сейчас – нравится. Все уже целостно и совершенно, зачем суетиться? Я – часть огромного мира. Этого достаточно. Просто человек. Значит – так надо. Осматриваюсь по сторонам – я нахожусь довольно высоко, на плато. Никаких вершин выше моего теперешнего уровня здесь не видно. Благодарю за все – и иду искать дом апашки. Ноги сами идут. Вопреки ожиданиям, дорогу нашла легко.

Апа уже постелила курпеши. «Куда ходила?» «Берик сказал искать гору Танцующая мать». «А…иди». И показывает на его комнатку. «Берик!» «Ну что, нашла?»
«Не знаю». «Нашла бы – знала. Ладно, завтра днем тебе покажу».
Ложимся спать. Апа смотрит на меня, присматривается к чему-то в пространстве – и начинает хохотать. Показывает куда-то в сторону моего ночного похода. И – веселится. Я даже не пытаюсь понять, что она имеет ввиду. Просто засыпаю.

Наутро я довольно бестолково толкусь во дворе. Апа садится в чью-то машину – едет в акимат. Я – на дорожке, машина останавливается возле меня, апа жестом показывает на заднее сиденье. Я пытаюсь понять, как открывается дверь. Странный замок. Суечусь, обхожу машину. Наконец – вижу ручку – она сверху. Ура, я – внутри. Апа качает головой –«Ох, Бота…» Чувствую себя неуклюжей и растерянной какой-то. «Знаю, апа».
В акимате, конечно же, никого нет, рано. Возвращаемся Что делать?

За утренним чаем Берик развлекается: «Сегодня всем бреем голову. Бота – первая». Апа веселится. «И еще – выдаем замуж в Узбекистан».
Как ни странно, эти ритуальные стрижки в Унгуртасе были для меня последнее время еще одной причиной, по которой мне не хотелось туда ехать. Глупо, конечно. Как начали приезжать от апы бритые наголо девушки – так я и затаилась. Не хочу бриться, не мое. Всю жизнь – с длинными волосами. Конечно, нужно расставаться с прошлым – но, может быть, как-то еще это сделать, не уродуя себя? Да и не поймут меня те, кто сейчас рядом. Тогда это казалось серьезной проблемой. Почти испытанием. Сейчас, во время утреннего разговора, я понимаю, какой была дикой. Апа явно провоцирует, девушки испуганно смотрят на нее. После завтрака подходят: «Нам нельзя бриться, нас родители не поймут. Можно мы не будем?» «Можно». И все. Боже мой, как же легко я вижу в окружающих тиранов и диктаторов. Это – мое, апа тут ни при чем. Если б я восприняла ее слова как приказ, проверку моей веры или намерения – это были бы мои только проблемы. Результат моей собственной жесткости. И это бы значило, что я ищу таких проверок. Чего я боялась? Себя, получается… Что вкладываешь в действие, то и происходит. Поняла – и полегчало.
Апа хитро смотрит на меня: «Бота, работать надо? Не надо?» «Надо. Я понимаю». Вместо того, чтобы бояться за свою прическу, занималась бы делом. Это точно. Снова чувствую себя просто эгоцентричной тупицей. И снова стыдно. Пойду-ка я, поищу себе дело.

Чем заняться прямо сейчас? Работать? Я так и не овладела премудростями казахского быта. Видимо еще предстоит освоить эту энергию. Ну очень мне все здесь непривычно, странно. Не лень – ну почти – просто не умею. И боюсь делать неправильно. Наверняка не так уж все это сложно. Но пока не получается.
То же – с языком. Видимо, все та же тема нежелания выходить из моей зоны привычной. В еще одном ее исполнении. В очередной заезд в Унгуртас вплотную займусь языком и хозяйством. Пусть – время. Но это нужно. Чувствую. Буду держать намерение, а там увидим.

Пока – буду делать то, что я умею. Все же не зря я приехала сюда с камерой. Но что снимать? Вроде бы никаких пока событий… Апа – словно читает мои мысли. «Московских много. Гора ходите, река, вот так делай», - и показывает рукой, словно фокус оптики настраивает. Ну, разумеется! Я же хочу сделать отдельный небольшой фильм о поездке бабушки в Москву…В него отлично лягут истории московских людей, побывавших в Унгуртасе. Апа думает намного быстрее, чем я. Ну – это для меня уже не новость.
Но «московские» - кроме Виктора – вдруг отказались сниматься. И даже сходили к апе, и сообщили ей об этом. Имеют право, конечно, но… Немного обидно, я же не только для себя это делаю…Ну ладно. Все люди, как говорит апа.
Не хотят помогать – как-то иначе простроится ситуация. Буду работать с Виктором. А там и еще герои появятся. Не беда.
Виктор – тем временем - увлеченно строит курятник. Апа наблюдает. «Молодец». И тут же дает ему имя. Мирам. Милосердный - переводится. Хорошее имя. И человек хороший. Чувствуется. Хотя и молчит о себе. А может быть, это я не спрашиваю.

Вокруг прыгает Айша, маленькая сестренка Балаби и Дили. Тянет меня куда-то. На гору. Кричит, подгоняет – как баранов вечером. Что такое? Наверху вижу фигуру. Берик? Он явно один там. Откуда Айша знала, что я хочу с ним поговорить? Тоже что ли ясновидящий ребенок? Ну и ну…Поднимаюсь наверх…

Берик пасет баранов. Продолжаю наш с ним вчерашний разговор. «Показать, где я вчера была? Видишь – дерево, дальше - песок, потом – дорога, сопка – во-он там!» «Танцующая мать – вот она», - и показывает на сопку у дороги¸ чуть дальше того места, где я свернула. «Она творчеству помогает, тебе полезно будет». Я прошлой ночью бродила много и отважно, но – в стороне. Проверила смелость, называется. «Я тогда загадал, найдешь Танцующую мать – удача тебе будет». «Берик, я вчера шла и прощения просила, что не знаю пути. Знаешь, я не согласна – про сестру. Я по любви туда ездила». Помолчал. «Ну, если по любви, то не трогают. Когда дар твой снова пойдет – бери. Приняла бы уже, давно бы на ноги встала».
Я думаю о том, что нет у меня причин передавать кому-то эту мою странную работу – дар – или что это вообще такое. Это трудно, но и ничего более интересного я в жизни не встречала. И нет ничего страшного, что не понимают родные. Все равно, когда встану на ноги, буду им помогать. Просто – чтобы все было на местах в моей жизни. Чтобы – по любви.
«Ну так что, идти мне на эту гору?» «Если сердце зовет – иди…»
Айша тем временем спустилась уже вниз, звала меня оттуда. Я чувствовала, что не зря зовет. Но – зациклило меня что-то на горе этой. Пойду.
Склон оказался крутым, еле вскарабкалась. На вершине – углубление круглое. я легла на землю, и… ничего не помню. Мгновенно уснула, как выключили меня. Проснувшись – почувствовала себя странно. Словно что-то пропустила. Хм.
Уже не задерживаясь – пошла домой. Больше сегодня здесь ничего не случится.

Апы во дворе не оказалось. Уехала в акимат. Проспала я ее. Вот ведь недотепа… Пожаловалась на свою неуклюжесть Виктору – Мираму. Он сказал, что я слишком много себя ругаю. И это – правда. Но осадок от того, что не поехала поддержать апу, остался. Я обычно довольно грамотно общаюсь с официальными людьми, хорошо, убедительно выгляжу. Ну и про выставки бы им рассказала – может быть и мелочь, но кто знает, что может произвести впечатление на поселкового чиновника? Но вот же, прошляпила момент.
Что ж, заняла себя съемкой бытовых сценок. И постепенно почувствовала себя лучше. С камерой – я уже не так бесполезна. Смысл появляется. И энергия. Есть чувство, что делаю что-то нужное, и неважно, как это сейчас выглядит. И даже то, что я не поехала в акимат, уже не так трагично. Удачные несколько кадров, которые будут полезны в монтаже, могут означать для меня, что время прошло не зря. Полегчало. Танцующая мать помогла? А хоть бы и она. Лишь бы пошли дела…

Апа вернулась, позвала к себе Мирама. Решать, чего он хочет, в ее терминологии - на что есть деньги.
Я сижу рядом. Обычный немного напряженный разговор о деньгах. Классика.
Апа часто встречает приезжих словами «Деньги есть?» Народ пугается, как-то не по-духовному это выглядит… А на самом деле – нужно просто знать язык бабушки. Деньги – энергия. Желание двигаться. Готовность вкладываться в собственное развитие. Управление собой. Помню, как в одном из паломничеств в Туркестан с апашкой в группе оказалась страшно болтливая женщина, профессиональная гадалка, шумная и эгоцентричная. Она постоянно всех поучала, шумела и полностью замыкала на себя все внимание. В какой-то момент апа заявила, что у нас украли деньги, и мы должны возвращаться. И еще добавила – каждому по секрету – что деньги украла именно эта женщина. Потом ситуация, конечно же, была разрешена, но мне запомнилась, как яркая иллюстрация отношения апы к деньгам. В то же время, люди, которые находятся в критической ситуации, хватаются Унгртас как за спасительную соломинку, верят, стараются изменить себя – никогда не получают вопросов о деньгах. Особенно те, у кого реально нет денег.
Нет, это не значит, что сами по себе деньги тут не нужны. Сейчас, например, апа выкупает землю. Как без этого? Куда вообще люди будут приезжать, если не думать об этом? Газ-уголь-продукты-хозяйство… Множество приезжих горожан и не представляют себе, как это все управляется, организуется… В доме апы всегда горячие чайники – чтобы любой гость мог чувствовать, что его ждут. Всегда тепло. Всегда открыты двери… Все это – реальность, которую нужно уважать и содержать.
Есть еще и принцип энергообмена. Чем больше вложишь – тем больше получишь. Можно и деньги вкладывать. Почему нет? К тому же, это очень нагруженная нашими чувствами и страхами материя. В деньги мы сбрасываем свои проекции. Спросите себя – что для вас деньги? Ответ будет – именно ваш, не общий для всех, и по нему можно будет многое узнать о том, что с вами сейчас действительно происходит. Возможно, даже, это будет та информация, которую никто не ожидает. Деньги – точны в этом смысле. Очень полезный инструмент. Отдавая деньги, мы, нередко, открываемся. Ну и так далее.
У апашки с темой энергии часто еще бывает связано мясо. «Мясо украли!» - и кричит, ругается, а потом начинает делать всем денежные обереги. В общем – «в действительности все не так, как на самом деле».
И в то же время, во время реального разговора о деньгах, намерениях и ритуалах, - довольно трудно удерживаться в этом поэтически-символическом пространстве.

Мирам – вполне расслаблен, готов заплатить за барана, или за что еще придется. Но апа заводит долгую беседу о ценах, курсах валют, о баранах и бензине. Много раз повторяет одно и то же. Мирам не торгуется, но хочет поскорее закончить разговор. Он его не понимает, и это создает напряжение. Я пытаюсь что-то рассказать ему о местных порядках. Но понятней от этого ничего не становится. Какое-то время весь это восточный базар еще продолжается, потом – заканчивается после передачи Берику всех рублей, привезенных с собою, для обмена на теньге. Местную валюту. Хозяева поменяют по более выгодному курсу. Жест доверия. Пусть хозяева сами распорядятся – как нам направлять наши ресурсы. Энергию. Результат переговоров - ритуал с бараном делать не будут, зато состоится поездка в Туркестан. Завтра. А пока – «тихо сиди».

Ночью я сплю тяжело. В какой-то момент просыпаюсь – нехорошо. «Тейт посмотри. Иди», - выдергивает меня из этого состояния апа. Я выхожу во двор – кричать «тейт». Это такой способ прогнать дурную энергию. Со мною выходит Ахбота. Какое-то время мы прокрикиваем ночное небо, дышим, становится спокойней. Возвращаюсь – апа говорит мне что-то на смеси русского и казахского, из чего я понимаю, что Мираму открыта дорога ехать в Туркестан в этот раз без ритуала с бараном. Не у всех это получается. Молодец, Мирам. Засыпаю. На этот раз – без тревожных снов.

  • 0


Напоминает Кастанеду один в один =))))
Уже просто из любопытства интересно посмотреть на эту апашку.
Мейрам - Праздник, а милосердный - Рахим.
Судя по тексту, вы не похожи на человека, разрывающегося в сомнениях.
    • 0
есть, есть сомнения..)))ну- будем работать)))
тут уж - снявши голову...
вот с языками у меня - да, есть трудности..
сейчас хочу учить казахский - нет книжек нормальных..или я не могу найти ресурсов достойных...ммм...а надо бы...
    • 0

Март 2024

П В С Ч П С В
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728 29 3031

Размещение рекламы на сайте     Предложения о сотрудничестве     Служба поддержки пользователей

© 2011-2022 vse.kz. При любом использовании материалов Форума ссылка на vse.kz обязательна.