Войти
Регистрация
0
В последний раз когда посещали последний объект, у меня перед глазами стояли образы карульных, которые несли службу в мороз и холод, жару и духоту, образы спецтехники, слесарей, офицеров, хороших и не очень. Все эти надписи на стене. Они там служили и отдали часть своей жизни этим шахтам, отдали часть своего сердца этим бункерам.
Висела когда-то одежда людей.
Ходили по этому проходу.
Радовались дембеля о скором отъезде домой.
А теперь этого всего нет и больше никогда не будет. Это сравнимо с моим одним ощущением. У меня всегда возникало щемящее чувство когда съемки на одном объекте заканчивались. В конце смены, рабочие собирают аппаратуру (свет, камеры, звук и т.д.). Вся съемочная группа собирается. И ты проходишь последний раз по объекту. Возможно ты сюда больше никогда не вернешься. Смотришь на все декорации, стены, валяющийся реквизит и понимаешь, что здесь когда-то совсем недавно была жизнь, играли актеры, снимал оператор, руководил режиссер, а теперь этого нет. И становится очень грустно. Грустно смотреть на то, что этот объект больше никогда не оживет так как он жил тогда. Потому что мне кажется что у каждого объекта есть душа, у стен, у колонн, у пола, у стоящего ЭВМ, у ракетно-пусковой шахты. И душа эта - это симбиоз воспоминаний, радости, грусти, печали, злости, страсти, и прочих эмоций обитавших некогда там людей. И люди покинули место. А объект остался. В своем неизбежном и бесконечном одиночестве.
Висела когда-то одежда людей.
Ходили по этому проходу.
Радовались дембеля о скором отъезде домой.
А теперь этого всего нет и больше никогда не будет. Это сравнимо с моим одним ощущением. У меня всегда возникало щемящее чувство когда съемки на одном объекте заканчивались. В конце смены, рабочие собирают аппаратуру (свет, камеры, звук и т.д.). Вся съемочная группа собирается. И ты проходишь последний раз по объекту. Возможно ты сюда больше никогда не вернешься. Смотришь на все декорации, стены, валяющийся реквизит и понимаешь, что здесь когда-то совсем недавно была жизнь, играли актеры, снимал оператор, руководил режиссер, а теперь этого нет. И становится очень грустно. Грустно смотреть на то, что этот объект больше никогда не оживет так как он жил тогда. Потому что мне кажется что у каждого объекта есть душа, у стен, у колонн, у пола, у стоящего ЭВМ, у ракетно-пусковой шахты. И душа эта - это симбиоз воспоминаний, радости, грусти, печали, злости, страсти, и прочих эмоций обитавших некогда там людей. И люди покинули место. А объект остался. В своем неизбежном и бесконечном одиночестве.
