И все уйдут, и всё исчезнет.
И бывшие моря щербатым дном,
Не отразят остывших звёзд,
Истлеет.
Выцветет.
На атомы развеян.
Когда-то будет Рим и каждый дом.
И слово каждое забыто будет.
Переиначено чужим корявым ртом.
А он преступников оденет в мантии судей.
И обратит:
Воров в святых,
Всех шлюх в принцесс,
Народ в рабов.
И мать предавшая дитя умрёт в почтении.
Должник сам спишет себе займ.
Дурной актёр похвалит своё пение.
Не на мгновение:
Ни жизнь,
Ни смерть,
Случайное увечье.
Не станет справедливее на грамм.
И бывшие моря щербатым дном,
Не отразят остывших звёзд,
Истлеет.
Выцветет.
На атомы развеян.
Когда-то будет Рим и каждый дом.
И слово каждое забыто будет.
Переиначено чужим корявым ртом.
А он преступников оденет в мантии судей.
И обратит:
Воров в святых,
Всех шлюх в принцесс,
Народ в рабов.
И мать предавшая дитя умрёт в почтении.
Должник сам спишет себе займ.
Дурной актёр похвалит своё пение.
Не на мгновение:
Ни жизнь,
Ни смерть,
Случайное увечье.
Не станет справедливее на грамм.