кахуна

210
А может в алфавите двести десять букв и ещё одна?
Тридцать три на поверхности, остальные в подвале.
Их не видно, не слышно, они между строчек, как "да"
Когда двое в комнате и карантин, и вино укачало.

А может в алфавите двести десять букв и лишней нет?
И три десятка известных, остальные тени.
И нам говорят - мы не слышим, и наша речь во вред.
П...

Пока ещё есть интернет, ограничения не коснулись связи.
Кто его знает, что завтра, мой друг? Это пандемия, не праздник.
Когда уже купил молока и муки, риса и киноа с мёдом.
Санитайзеров, мыла, коньяка для души, и на всякий случай, да... соду.

Сел устало на старый диван, окружил себя чаем и книгой.
Всех кто глаз рубит в игнор, кто достал - в вечной б...

Не поджигай мельниц, не топи Дульсиней.
Просто задуши в себе Дон Кихота.
Расстреляй и кувалдой добей.

Даже если тебе он приятен, безобидный старик.
Последний рыцарь Европы,
Он чужой в наше время. Он фрик.

Про него уже не читают. Про него нет компьютерных игр.
Приведение и укор всем мужчинам.
Для которых ТВ, пиво - мир.

Когда ты большой и тёплый, а сердце не покрыто кольчугой.
Люди считают, ты - тесто, ты - сопли.
Можно бить, гнуть, сжимать. Проверять на упругость

Когда ты прошёл через трубы, чадящие до рвоты соляркой.
Но не мстишь всем вокруг и не кольями руки.
Люди считают: ты слаб, глуп и жалок.

Когда любишь, а значит и терпишь. И готов быть домкратом, батутом...

Ребята, казахстанцы. Что у вас происходит в Алма-Ате, Астане?

От печали моей, что с тобой не увижусь.
На земле разразилась пандемия и вирус.
Самолёты без дела ржавеют, границы...
на замке.
В масках: души, тела, умы, лица.

Люди в диких колоннах не в музей, в магазины.
Умирают в Италии, в Иране.
Грузины,
Даже в милом Тбилиси не спокойно. Тревожно.
От того, что на сердце у меня безнадёжно.

Безнадёжно уныло. Без...

Живущие в евро-берлогах,
Котам стригущие клыки,
В себя молчащие о многом.
Да, вы не я, а я не вы.

Вас не возьмет чума, холера
Уханьский вирус, гепатит.
Они у самой вашей двери,
В миг развернутся: "Там гранит".
От вашей из фольги короны.
Сбежит последний таракан.
Занудно-скушные мормоны.
Вас обойдут и с воплем в храм.
А я из жерла девяностых.
Из вер...

В мире, только и разговоров, что про обнуление.
******
Обнулить бы.. себе килограммы.
Утром встала и сАкуры веточка
И легко в джинсы. В те, что от мамы.
Без труда в платья: в ромб, круг и клеточку.

Обнулить бы ...себе все гештальты
Желчь убрать, как любви послевкусие.
И в душе лишь Шопен и Вивальди.
А не в форме тяжёлой контузия.

Обнулить бы: б...

Море. Моё внутреннее море, не топи:
Чаек, круг спасательный, случайного.
В его сердце кнут, а в голове сверчки.
Он не любит воду. Мимо шёл с цукатами.

Ну, а ты его - в сеть, на дно. Кино:
Ржавый ключ. Пять рыб. Ветхие скелеты.
И без пары серьги, туфелька. Окно.
Не в Париж, не в Прагу, а в архивы Гетто.

А ему всё мокро, дурно, скучно, зло.
В шторм...

Можно устать от шума волн и созерцания гор.
Даже от шелеста крыльев бабочки над лицом.
Если ничего не меняется: статика, болото, затор.
Если внутри ты - стул и стол, дальше кухня - топор.

Мне кажется, что я умирала последние восемь лет.
Каждый день загоняя себя в работу, сожаление и быт.
Я добивала себя: бессонницей, дурными фильмами и рисом на обед....

Мой телячий террор могут выдержать единицы.
Было б глупо считать, что он: эффектен, вальяжен.
Я из танков по солнцу палю и в россыпь воробьи, и синицы.
Это глупо безмерно, но мне изнутри всё отважно.

Меня много. И громко. Я лезу щебёнкой под кожу.
Не из кружева сердце. Всегда без забрала, ужимок.
И мне кажется, я однажды себя ун...

Планета несчастных мужчин - у них нет миллиона.
Город грустных женщин за сорок - не пахнет мужчиной дома.
Толпы подростков с кривыми лицами - не подарили смартфона.
И претензии есть у всех: от кота до фанатов Макрона.

Унылые диктаторы с онкологией - они боятся родиться девочкой в Уганде.
У психов своя печаль: Наполеоны закончились, те...