Войти
Регистрация
0
Взял книжку в бабушкиной библиотеке. Светлана Аллилуева. "Двадцать писем к другу".
Читаю.
Из первых писем:
"Сегодня такое чудное утро. Лесное утро: свистят птицы, сквозит солнце
сквозь зеленый лесной полумрак. Сегодня я хочу рассказать тебе о самом
конце, о тех днях марта 1953 года, которые я провела в доме отца, глядя, как
он умирает. Был ли это, действительно, конец какой-то эпохи и начало новой,
-- как утверждают теперь? Не мне судить. Увидим, Мое дело не эпоха, а
человек.
Это были тогда страшные дни. Ощущение, что что-то привычное, устойчивое
и прочное сдвинулось, пошатнулось, началось для меня с того момента, когда
2-го марта меня разыскали на уроке французского языка в Академии
общественных наук и передали, что "Маленков просит приехать на Ближнюю".
(Ближней называлась дача отца в Кунцеве, в отличие от других, дальних дач).
Это было уже невероятно -- чтобы кто-то иной, а не отец, приглашал приехать
к нему на дачу... Я ехала туда со странным чувством смятения..."
А дальше... Кто не терпит любых упоминаний о смерти, смертельном исходе, прошу просто не читать..
В четыре года у деда в доме я увидел фотографию человека в фуражке, со спокойным, даже красивым лицом. Если бы не усы, то это была бы копия деда. В описаниях Аллилуевой меня потрясло, что они.. также очень похоже умирали, мучаясь до последней минуты. Мой дед работал в КГБ. Я в это верю.. А дальше - в МВД, до чина полковника. Он для меня всегда был загадкой, а теперь нахожу столько его рукописей, зашифрованных записей, бумаг; он постоянно что-то писал, а потом сжигал.. Стоит ли мне копаться во всем этом...
Читаю.
Из первых писем:
"Сегодня такое чудное утро. Лесное утро: свистят птицы, сквозит солнце
сквозь зеленый лесной полумрак. Сегодня я хочу рассказать тебе о самом
конце, о тех днях марта 1953 года, которые я провела в доме отца, глядя, как
он умирает. Был ли это, действительно, конец какой-то эпохи и начало новой,
-- как утверждают теперь? Не мне судить. Увидим, Мое дело не эпоха, а
человек.
Это были тогда страшные дни. Ощущение, что что-то привычное, устойчивое
и прочное сдвинулось, пошатнулось, началось для меня с того момента, когда
2-го марта меня разыскали на уроке французского языка в Академии
общественных наук и передали, что "Маленков просит приехать на Ближнюю".
(Ближней называлась дача отца в Кунцеве, в отличие от других, дальних дач).
Это было уже невероятно -- чтобы кто-то иной, а не отец, приглашал приехать
к нему на дачу... Я ехала туда со странным чувством смятения..."
А дальше... Кто не терпит любых упоминаний о смерти, смертельном исходе, прошу просто не читать..
В четыре года у деда в доме я увидел фотографию человека в фуражке, со спокойным, даже красивым лицом. Если бы не усы, то это была бы копия деда. В описаниях Аллилуевой меня потрясло, что они.. также очень похоже умирали, мучаясь до последней минуты. Мой дед работал в КГБ. Я в это верю.. А дальше - в МВД, до чина полковника. Он для меня всегда был загадкой, а теперь нахожу столько его рукописей, зашифрованных записей, бумаг; он постоянно что-то писал, а потом сжигал.. Стоит ли мне копаться во всем этом...
