Читая Блока: 27 ноября (из записных книжек и дневников)
Лао-тзы: «Слабость велика, сила ничтожна. Когда человек родится, он слаб и гибок; когда умирает, он крепок и черств. Когда дерево произрастает, оно гибко и нежно, и когда оно сухо и жестко, оно умирает. Черствость и сила - спутники смерти. Гибкость и слабость выражают свежесть бытия. Поэтому, что отвердело, то не победит». (эпиграф к "Скомороху Памфалону" Лескова). Желтокровие.
<...>
_____
Желтокровие.. Смутно вспоминаю, что это значило бы в <его> понимании.. (но, думается мне, что-то нелестное..) то ли <это> смешение китайской крови с русской (европейской), то ли это преобладание <не европейского>. При всей моей симпатии к Блоку, я разделю свою симпатию и с Лао-Тзы.. Ведь именно тогда, когда ты наиболее уязвим, или вследствие того... происходит <оно> (Буду зашифровывать свои мысли, как Блок)
Где-то слышал, что любят за слабости человека.. а уважают за достоинства..(силу?)
Какая тогда роль силы в нашей жизни?...
"и можно быть сильной, а нужно быть слабой"
По Лао-тзы получается, что сильным быть не нужно.. и даже нельзя?..
_____
<…>
Откуда эти «каракули» и драгоценности на всех господах и барынях Невского проспекта? В каждом каракуле – взятка. <…> Теперь все нарядные. Глаза – скучные, подбородки наросли, нет увлечения ни Гостиным двором, ни адюльтером, смазливая рожа любой барыни – есть акция, серия, взятка.
Все ползет, быстро гниют нити швов изнутри («преют»), а снаружи остается лишь видимость. Но слегка дернуть, и все каракули расползутся, и обнаружится грязная, грязная морда измученного, бескровного, изнасилованного тела.
Так и мы: позевываем над желтой опасностью, а Китай уже среди нас. Неудержимо и стремительно пурпуровая кровь арийцев становится желтой кровью. * Об этом, ни о чем ином, свидетельствуют рожи в трамваях <…> голое дамское под гниющими швами каракуля на Невском. Остается маленький последний акт: внешний захват Европы. Это произойдет тихо и сладостно внешним образом. Ловкая куколка-японец положит дружелюбную крепкую ручку на плечо арийца, глянет «живыми, черными, любопытными» глазками в оловянные глаза бывшего арийца.
<…>
Надо найти в арийской культуре взор, который бы смог бестрепетно и спокойно (торжественно) взглянуть в «любопытный, черный и пристальный и голый» взгляд <…> Смысл трагедии – БЕЗНАДЕЖНОСТЬ борьбы; но тут нет отчаянья, вялости, опускания рук. Требуется высокое посвящение.
<…>
* Желтая кровь, желтокровие, просто желтое («жолтое») – на языке Блока: все пошлое, низменное, сыто-благополучное, исключающее «борьбу и страсть», «огонь и тревогу».
Upd
Лао-тзы: «Слабость велика, сила ничтожна. Когда человек родится, он слаб и гибок; когда умирает, он крепок и черств. Когда дерево произрастает, оно гибко и нежно, и когда оно сухо и жестко, оно умирает. Черствость и сила - спутники смерти. Гибкость и слабость выражают свежесть бытия. Поэтому, что отвердело, то не победит». (эпиграф к "Скомороху Памфалону" Лескова). Желтокровие.
<...>
_____
Желтокровие.. Смутно вспоминаю, что это значило бы в <его> понимании.. (но, думается мне, что-то нелестное..) то ли <это> смешение китайской крови с русской (европейской), то ли это преобладание <не европейского>. При всей моей симпатии к Блоку, я разделю свою симпатию и с Лао-Тзы.. Ведь именно тогда, когда ты наиболее уязвим, или вследствие того... происходит <оно> (Буду зашифровывать свои мысли, как Блок)
Где-то слышал, что любят за слабости человека.. а уважают за достоинства..(силу?)
Какая тогда роль силы в нашей жизни?...
"и можно быть сильной, а нужно быть слабой"
По Лао-тзы получается, что сильным быть не нужно.. и даже нельзя?..
_____
<…>
Откуда эти «каракули» и драгоценности на всех господах и барынях Невского проспекта? В каждом каракуле – взятка. <…> Теперь все нарядные. Глаза – скучные, подбородки наросли, нет увлечения ни Гостиным двором, ни адюльтером, смазливая рожа любой барыни – есть акция, серия, взятка.
Все ползет, быстро гниют нити швов изнутри («преют»), а снаружи остается лишь видимость. Но слегка дернуть, и все каракули расползутся, и обнаружится грязная, грязная морда измученного, бескровного, изнасилованного тела.
Так и мы: позевываем над желтой опасностью, а Китай уже среди нас. Неудержимо и стремительно пурпуровая кровь арийцев становится желтой кровью. * Об этом, ни о чем ином, свидетельствуют рожи в трамваях <…> голое дамское под гниющими швами каракуля на Невском. Остается маленький последний акт: внешний захват Европы. Это произойдет тихо и сладостно внешним образом. Ловкая куколка-японец положит дружелюбную крепкую ручку на плечо арийца, глянет «живыми, черными, любопытными» глазками в оловянные глаза бывшего арийца.
<…>
Надо найти в арийской культуре взор, который бы смог бестрепетно и спокойно (торжественно) взглянуть в «любопытный, черный и пристальный и голый» взгляд <…> Смысл трагедии – БЕЗНАДЕЖНОСТЬ борьбы; но тут нет отчаянья, вялости, опускания рук. Требуется высокое посвящение.
<…>
* Желтая кровь, желтокровие, просто желтое («жолтое») – на языке Блока: все пошлое, низменное, сыто-благополучное, исключающее «борьбу и страсть», «огонь и тревогу».
Upd
попробуй обойтись без расизма даже с учётом того что это цитирование