Зачем?

Вчера черти понесли на охоту. Правда это не вполне можно назвать охотой - сезон открывается после 25 августа, да и то только на перепёлок, кекликов и куропаток. Но нам это пох...
Ружья у меня нет, поэтому попросил у мужа Х мелкокалиберку, пообещав вернуть почищенную и смазанную.
Поехали 3 придурка и 2 собаки.
Одному поохотиться не пришлось - не пролазив по чащёбе и часа, он наступил в оставленный кем-то старый ржавый капкан. Несмотря на изъеденный коррозией вид и потёртые зубья, капкан с вбитым в землю штырём и толстой ржавой цепью, оказался вполне работоспособен.
Глухо лязгнув, проткнув зубьями жесткий кирзовый сапог, он захлопнулся , намертво вцепившись в Жекину ногу. Жека запрыгал на одной ноге, оглашая окрестности матами и стонами.
Захлопнувшуюся рухлядь заело, наши безуспешные попытки его открыть совершенно измучили Жеку.
Зыбкая болотистая почва не давала возможности как следует опереть железяку о землю. Мы с трудом выдернули штырь и Жеке пришлось ковылять громыхая цепью к машине, где мы оперевшись о камень, смогли открыть капкан монтировкой.
Несмотря на следы зубьев на щиколотке и начинающую синеть опухоль, состояние Жекиной ноги, благодаря кирзочам не внушало опасения. Продезенфецировав коньяком и успокоив нас тем что "до свадьбы заживёт", ехать домой он на отрез отказался и прихрамывая занялся разведением костра и чисткой подстреленных уточек. Сопровождаемый по пятам своей насидевшейся в квартире собакой - смотревшей на него преданными глазами, облизывающейся на утиное мясо и махавшей хвостом от радости что ей можно везде лазить и всё нюхать.
Мы оставили их кухарить и поредевшим составом отправились охотиться.
Мне охотиться было интересно в основном из-за серого спаниэльчика. Он вспугивал дичь и не боясь звука выстрела, отважно кидался в болотистые заросли камышей - возвращался вплавь по илистой жидкой грязи, тащил в зубах маленькую утку, которых в тех зарослях водится видимо-невидимо.
Охотиться на них без собаки, занятие немыслимое - подстреленная утка, в воздухе делает финт, вращаясь падает головой вниз, погружаясь на 15-20 см в толщу болотного ила. Без собаки её было бы невозможно найти.
В разгар охоты явился Закон, в образе агрессивно настроенного типа, одетого в камуфляж и вооружённого горизонталкой. (Двухствольное ружьё). Размахивая руками он заорал:-"Энен сигейн!"(Ёп тв..ть - по киргизски)-"Кто разрешил стрелять уток?! Сезон ещё не открылся! Вот ща конфискую оружие и составлю акт."
-"Бл..ть, Байке (дядя - кирг.), не пугай , ну кто тебе подчинится?"
Тот хмыкнув, сказал более миролюбиво:-"Это мой участок. Ходят здесь всякие. Быстро платите штраф и пишите объяснительную, что думали будто это болотные куропатки. До х..я здесь этих уток между нами говоря".
Написали, заплатили. Уходя он предупредил что по периметру расставлены 6 капканов. Он ставит их спецом на браконьеров, на зверя они не срабатывают - слишком тугие. Забрав с собой ржавый капкан, "Закон" отвалил восвояси, тарахтя раздолбаным мотоциклом.
А мы продолжили наше занятие.
Азартно пробираясь вслед за собакой, я забрёл дальше чем нужно и провалившись в топкую тину набрал воды в сапоги. Чертыхаясь вылез на взгорок и озираясь по сторонам увидел лису. Она была маленькая, похожая на тёмно-рыжую востроносенькую собачку, осторожно пробиралась низко пригибаясь к земле и вертя нарядным хвостом.
Я сам не в состоянии объяснить обуявшего меня бешенства и нездорового азарта.
Не знаю зачем мне понадобилась эта лиса.
С первого выстрела я промахнулся и лиса скрываясь за кочками, неумолимо увеличивая расстояние между нами, стала удаляться в сторону от болотных зарослей. Я ломился за ней, несколько раз падая, не замечая колючих веток раздирающих мне лицо. Черти меня понесли за этой лисой!
Стараясь получше прицелиться я замер не двигаясь, но лиса мельтешила, припадая к земле исчезала за кустами и пучками травы, расстояние было ещё в пределах досягаемости мелкокалиберки, но увеличивалось с каждой секундой, единственным ориентиром мне служил её хвост. Я выстрелил два раза подряд, лиса кувыркнувшись затихла. Меня охватило радостное торжество "Неужели попал?! Неужели..."
Целясь, чтобы не дать ей уйти если только подранил, я крадучись подошёл ближе и осторожно потыкал её ногой. Она лежала неподвижно, ветер слегка колыхал рыжеватую шёрстку, глаза были открыты в них отражалось голубое бездонное небо и я. Мне вдруг стало до слёз невыносимо жалко лису.
Зачем я это сделал?! Для чего я её убил? Разве мне нужна её шерсть, её шкура, разве она мне чем нибудь помешала, эта маленькая лиса?
Я тоскливо смотрел на неё, оружие своей тяжестью оттягивало мне руку.
Отчего нельзя повернуть время вспять, на одну минуту! Я не сделаю этого, я повернусь и уйду, оставлю её в покое и не нажму на курок!
Как легко отнять жизнь, это так просто, достаточно 2 секунды. А чтобы вернуть дыхание в мёртвое тело, не хватит и вечности. Чувствуя раскаяние и отчаяние от бессилия что-либо изменить, я вдруг отчётливо вспомнил случай произошедший в детстве.
Мне тогда было лет 5, выйдя во двор на прогулку, я не застал никого из своих приятелей. Не зная чем заняться, поймал маленького голубенького мотылька из тех что во множестве водились на полоске газона. У меня никогда не было наклонностей обижать кого-нибудь из живых существ будь-то бабочки, кузнечики, жучки или мураши. Но в тот раз мне стало вдруг любопытно "А что если оторвать ей крылья?... Каково это?" Я никогда не пробовал и не знал понравится мне или нет.
Аккуратно медленно оторвал голубые нарядные крылышки и обескрыленный червячок извиваясь упал на землю.
У меня было представление что как только это случиться он сразу-же умрёт.
Но он не умер, а прыгал и извивался (возможно от боли) в безуспешных попытках взмахнуть крыльями и подняться в воздух.
Его движения привели меня в ужас. Я подумал что это как если-бы мне оторвали руки, только гораздо хуже, потому что в отличии от него я никогда не умел летать. Я смотрел на его попытки с жалостью и раскаянием, в отчаянии от невозможности исправить содеянного и вернуть невозвратимое.
Рот мой скривился, окружающий мир размылся от непрошеных слёз. Затоптав несчастного червячка, я рыдая побежал домой.
Родители увидев меня зарёваного, забеспокоились и стали спрашивать кто меня обидел. Я давясь слезами отвечал что никто.
Они не верили и требовали ответа:-"Ударил кто-нибудь?" -"Не-е-ет!" -"Сделал тебе больно?" Я отрицательно мотал головой захлёбываясь от слёз. Мама умоляла:-"Сынок, скажи кто тебя обидел?" Мне нечего было ей ответить и я без слов рыдал ей в подол.

Это было давно, сейчас плакать в подол мне было некому, хотя чувствовал я себя примерно так-же как в те далёкие годы.
Из мрачной задумчивости меня вывел лай спаниэльчика, за которым спешил мой приятель. Увидя лису он пришёл в восхищение:-"Вот это трофей!" С удовольствием разглядывал её трогая острые мелкие зубы и заглядывая в жёлтые глаза. Спросил:-"Что ты будешь с ней делать?"
Я вяло ответил:-"Не знаю, она мне не нужна. Хочешь возьми себе." Он был в восторге.
А я сказав что мне надоело охотиться, хлюпая сапогами пошёл к Жекиному костру.
Костёр ярко горел, Жека бродил где-то, должно быть в поисках сухих веток. Утки были готовы и далеко распространяли соблазнительный запах.
Настроение у меня было х..вое.
Я повесил сушить сапоги и подсел к костру, раздумывая о том что вполне в моём духе сделать гадость, а потом долго и мучительно об этом сожалеть. Отчего я так устроен что сам себе в тягость?
Из чащи, шелестя кустами выскочила Жекина собака и вытаращилась на меня, изо всех сил мотая хвостом.
Пропустив рюмашку коньяку, я погладил собаку и сказал ей:-"Не охотник я. Больше ни в кого стрелять не стану. Кроме людей конечно, их до х..я, их не жалко, люди - они сами выпрашивают." Собака выслушав мою речь, радостно взвизгнула и кинулась лизать мне лицо.
От её неожиданного нападения, я повалился спиной на землю. Собака была в восторге.
Топчась по мне лапами и повизгивая от счастья, она облизывала меня, попадая горячим мерзким слюнявым языком в мой смеющийся рот.
Скинул её с себя, встал ругаясь, смеясь и отплёвываясь... и почувствовал что как ни странно - мне значительно полегчало.