Войти
Регистрация
0
Фридрих, Фредерико,
в мюнхенских барах горькое пиво, беконы жирнЫ, а шлюхи вульгарны,
Зачем вас перевели в Россию, бросили на передовую, лучше бы вы были под каблуком у Карлы,
Зачали очередную рыжую Гретхен, лечили ССовцев с глазами рыб высохших, читали философов.
Жили б до ста, писали мемуары, преподавали в академии медицинской по контракту в Косово.
Когда я, вытирал хуй, об занавески в отелях, вам было стыдно, вы морщили лоб, говорили я быдло,
Чертов макаронник, из убогой Сардинии, но.. с которым весело, моментами вкусно и телесно сытно.
Было очевидно, что со мной вы забыли о Фюрере, долге Вермахту, девушке с лилиями, из запруд Сены.
И все бы ничего, но вас убили, задавали танком, замесив ваш торс в кровавый морс, почти по колено.
*****
Я узнал это позже, в сорок шестом, мне казалось жизнь конечна, от душевной гангрены,
Стал наёмником, и в обнимку с крестом, уехал в страну, где бананы, как гумус, а люди беспечны.
И пески Коста-Рики, струились в руках, и когда я смотрел в глаза океана, я видел и слышал, Фредерико вас, в том баре в Мюнхене, когда под Чинзано, вы сказали :
" Мы закроем гештальт. И меня и тебя, ждут жена, дети, служба"
На войне твой порядком не настроенный альт и мои барабаны, до петли нам удружат".
Зы.Всё закрываю этот поток бессознательного, заколачиваю жестяным листом и иду пить мартини с 19 летнем созданием.
в мюнхенских барах горькое пиво, беконы жирнЫ, а шлюхи вульгарны,
Зачем вас перевели в Россию, бросили на передовую, лучше бы вы были под каблуком у Карлы,
Зачали очередную рыжую Гретхен, лечили ССовцев с глазами рыб высохших, читали философов.
Жили б до ста, писали мемуары, преподавали в академии медицинской по контракту в Косово.
Когда я, вытирал хуй, об занавески в отелях, вам было стыдно, вы морщили лоб, говорили я быдло,
Чертов макаронник, из убогой Сардинии, но.. с которым весело, моментами вкусно и телесно сытно.
Было очевидно, что со мной вы забыли о Фюрере, долге Вермахту, девушке с лилиями, из запруд Сены.
И все бы ничего, но вас убили, задавали танком, замесив ваш торс в кровавый морс, почти по колено.
*****
Я узнал это позже, в сорок шестом, мне казалось жизнь конечна, от душевной гангрены,
Стал наёмником, и в обнимку с крестом, уехал в страну, где бананы, как гумус, а люди беспечны.
И пески Коста-Рики, струились в руках, и когда я смотрел в глаза океана, я видел и слышал, Фредерико вас, в том баре в Мюнхене, когда под Чинзано, вы сказали :
" Мы закроем гештальт. И меня и тебя, ждут жена, дети, служба"
На войне твой порядком не настроенный альт и мои барабаны, до петли нам удружат".
Зы.Всё закрываю этот поток бессознательного, заколачиваю жестяным листом и иду пить мартини с 19 летнем созданием.
