нашла давным-давно написанное..
Он жил в мрачном, сыром городе, по утрам пил несладкий чай, после этого ехал на нелюбимую работу. В обеденный перерыв он равнодушно съедал невкусный бутерброд, приготовленный ему с вечера чужой женщиной, которая почему-то считалась его женой. Вечером, медленно бредя по улицам, он с удивлением наблюдал за спешащими нарядными людьми, за постепенно зажигающимися огнями в окнах и думал: «Куда они все торопятся? Зачем? », не понимал этого, но невольно прибавлял шагу и, приближаясь к дому, в очередной раз осознавал, что не хочет возвращаться в обшарпанные стены своей квартиры. Поднимаясь по вечно тёмной лестнице и отгоняя неуместные мысли, он представлял, что за дверью, обитой старым дермантином его ждут яркое весеннее солнце, уходящее в бесконечность море и лёгкий, как пушинка, ветерок. Он мечтал, как бы он плыл, не чувствуя усталости и наслаждаясь полным одиночеством, а волны ласково облизывая его и даря ему свою силу, шепотом рассказывали бы о том, какая тёплая становиться вода, когда измученное за день светило с готовностью падает за горизонт и тонет, тонет, тонет для того, чтобы воскреснуть из мельчайших частиц и снова умереть… В радостном предвкушении он открывал дверь и голос чужой женщины произносил: « Дорогой, я приготовила тебе ванну».
Он жил в мрачном, сыром городе, по утрам пил несладкий чай, после этого ехал на нелюбимую работу. В обеденный перерыв он равнодушно съедал невкусный бутерброд, приготовленный ему с вечера чужой женщиной, которая почему-то считалась его женой. Вечером, медленно бредя по улицам, он с удивлением наблюдал за спешащими нарядными людьми, за постепенно зажигающимися огнями в окнах и думал: «Куда они все торопятся? Зачем? », не понимал этого, но невольно прибавлял шагу и, приближаясь к дому, в очередной раз осознавал, что не хочет возвращаться в обшарпанные стены своей квартиры. Поднимаясь по вечно тёмной лестнице и отгоняя неуместные мысли, он представлял, что за дверью, обитой старым дермантином его ждут яркое весеннее солнце, уходящее в бесконечность море и лёгкий, как пушинка, ветерок. Он мечтал, как бы он плыл, не чувствуя усталости и наслаждаясь полным одиночеством, а волны ласково облизывая его и даря ему свою силу, шепотом рассказывали бы о том, какая тёплая становиться вода, когда измученное за день светило с готовностью падает за горизонт и тонет, тонет, тонет для того, чтобы воскреснуть из мельчайших частиц и снова умереть… В радостном предвкушении он открывал дверь и голос чужой женщины произносил: « Дорогой, я приготовила тебе ванну».